Дом с маяком: о мире, в котором каждый важен. История Лиды Мониава, рассказанная ей самой. Полина Иванушкина
любит, про французский язык. Пытается расспросить Наташу про ее родной Шадринск. Но лишь одно может немного оживить девочку, лежащую лицом к стенке, – Санечка, младшая сестра, которой всего годик. Все Наташины мысли и воспоминания – о крохотной сестренке, оставшейся дома с отчимом. Однажды Лида приносит Наташе одну из любимейших книг, чтение которой становится контрапунктом последних месяцев Наташиной жизни, – «Дневник Анны Франк».
После ухода Наташи Лида напишет в своем эссе: «Через всю болезнь тянулся дневник еврейской девочки времен холокоста Анны Франк. Распечатки, ворох скрепленных листов. Помню, как сидела на работе, перечитывала снова и снова Франк, копировала, что-то там удаляла (как советский цензор стирала все в той ситуации якобы опасное), потом приносила тебе. Дневник Анны Франк ты очень любила, всегда ждала. А я специально не покупала книжку, распечатывала по чуть-чуть, сериями. Чтобы было интереснее и жило во времени, не было проглочено. Ты говорила, вы с Франк похожи. Свободолюбивые обе. А я ждала, когда текст дойдет до любви Анны к Питеру. Так и не успели».
Лида на две недели уезжает в Рим с волонтерской миссией международной организации «Община святого Эгидия». Наташе она выбирает на лотках разные «красивые штучки», главный подарок – записная книжка из пергаментных листов с засушенными цветами на обложке и деревянный карандашик в древесной коре. Эта тетрадка должна была стать дневником, но она не успевает пригодиться.
Пока Лида идет мимо замка Святого Ангела к Ватикану, ей приходит сообщение: к Наташе в больницу приходил журналист газеты «Коммерсантъ» Валерий Панюшкин[11], чтобы написать статью и собрать деньги на трансплантацию. В ближайшем интернет-кафе Лида торопится на сайт «Коммерсанта». Там Наташино фото с полуприкрытыми глазами и заголовок «Нельзя хотеть смерти»: «Наташе Колмогоровой тринадцать лет, и у нее такой лейкоз, что без трансплантации костного мозга не вылечишь. Ей очень больно. Этой девочке так больно, что она уже несколько раз просила о смерти». Лида пробегает глазами страницу и долго ревет возле замка Святого Ангела. Собирает для Наташи камушки и желуди. Пишет Наташиной маме, что любит их. Когда Лида возвращается домой, Наташа уже в реанимации.
Трубки, аппарат ИВЛ, кома. Беспомощное ожидание под дверью.
Лида Мониава в эссе о Наташе Колмогоровой: «Хотели записать Санечкин голос и принести тебе в реанимацию, но в реанимацию не пускают. Говорят, это лишит тебя спокойствия, начнешь вытаскивать трубки, пытаться дышать сама. Считали, что одной тебе будет спокойнее. Немыслимые и бесчеловечные законы российских больниц, где отказывают родственникам в праве быть рядом, бодрствовать вместе с близкими и любимыми. Слышали твой крик, когда на каталке увозили за стеклянную дверь, отрывая от мамы. Но не поверили, разъединили и, может быть, разорвали.
…Желуди и камешки мы зарыли в песок возле твоего креста, потому что иначе их могли бы украсть, говорят, на кладбище все воруют.
…Накануне
В будущем первый главный редактор портала «Такие дела» и один из создателей регистра доноров костного мозга.