Мокрый не боится дождя. Алина Воронина
молчание.
– Каким образом?
– Сделать это не так уж сложно. Это я тебе как бывший помощник посла по вопросам безопасности…
Павел Петрович снимает шлем-панаму и задумчиво касается макушки. Он начал терять волосы в Афганистане: появилась плешь, напоминающая тонзуру католического священника. Захват ею площади продолжился и по возвращении домой. С той поры и взялась привычка время от времени проводить ладонью по черепу, будто убеждаясь, что ничего не изменилось.
– Не стоит игнорировать и другое,– он снова заговаривает первым,– открытая ладонь со сложенным большим пальцем –символ одной из националистических организаций на твоей родине.
Он намеренно избегает словосочетания «на Украине».
– Если ты имеешь в виду «Свободу», то у них загнут мизинец!– Садовой медлит, раздумывая, и добавляет:– К тому же, я единственный украинец в отеле.
– А ты не находишь, что образ галичанского «дiда», ненавидящего «москалiв» и поливающего машинным маслом кусты, под которым схоронен бандеровский пулемёт, трансформировался в…
И мужчины пускаются в дебаты, вновь подвергая свою дружбу опасности.
НОМЕР МАДАМ «РОЗОВАЯ ШЛЯПКА» – БАССЕЙН С ПОДОГРЕВОМ
Она смыкает веки. Под ними вспыхивает экран, на котором кружится яркая юбка. Исполнитель «Тануры» неизменно погружал её в транс.
Как это похоже на танец странствующих философов-дервишей!» Что толковали о них два друга в баре? По уверениям того, кто напоминает Тургенева, в суфизме получило хождение мнение: Бог – един. И всё вокруг –Бог!
Но поразмыслить над этим ей мешает бабушкино веретено. Это в него превратилась вращающаяся трапеция юбки танцовщика. Выточенное из дерева. Оттянутое к верхнему заострённому концу. Старинное веретено набирает обороты. И на глазах трансформируется в Млечный путь. Его «разлитое молоко» принимает форму балетной пачки. И начинается бесконечное фуэте. От него ломит в надбровных дугах.
Женщина открывает глаза. Сон бежит от неё. И вот досада: верное средство от тягостных дум упаковано в чемодан. К счастью, цитаты из работ гуру русская последовательница Экхарта Толле знает наизусть.
– Всё внимание направлено в «Сейчас». Ты не распыляешься на мысли, грёзы, воспоминания и предвкушения. Это живое присутствие. Здесь нет места страху. Твоё «я», живущее категориями прошлого и будущего, исчезает.
Через шторы просачивается мертвенно-серебристое сияние и обволакивает коконом вневременного потустороннего свойства.
Однако иррациональная тревога вновь берёт верх. Люсиль откидывает одеяло и идёт к раздвижному, во всю стену окну.
Луна! Вот кто лишил её сна. «Однажды в голубую луну». Так говорят британцы, подразумевая нечто редкое. Она с Людой оказалась в Лондоне как раз в такой астрономический период, когда луна явилась не по расписанию.
Снаружи слышен гогот. Правит свой бал хэллоуиновская нечисть? Дождавшись, когда ряженые удалятся прочь, она приоткрывает окно. Волна запахов, настоянных на безымянных