Йага. Даха Тараторина
оно Чернобором, видно потому, что с одной стороны сразу после него начинался непроходимый лес, где и жили ведьмы. И впрямь было крупным: не всякого соседа по имени знаешь. Но чтоб город… Знавал Рьян города, знавал, как бывает, когда на ярмарках не протолкнуться. Такие города отгораживались от пустырей высокими каменными стенами, а не деревянным плетнём, как здесь. В таких городах детей грамоте учат, монеты свои чеканят, законы пишут собственные. А Чернобор что? Тьфу! Плюнуть и растереть!
Но Йага всего этого не знала. Йага робела от предстоящего, страшилась и с тем вместе страстно желала наконец поглядеть, как живут люди в селении, которого так не любила матушка Зорка.
Рощицу она ещё прошла спокойно, но на опушке встала как вкопанная. Молодец не упорствовал. Уселся на траву, подставил бледное лицо солнцу. Осеннее светило играло на его золотых серьгах, гладило рыжие кудри.
– Ну что, обратно?
Она прислонила ко лбу козырёк ладони. В прозрачном холодном воздухе далеко было видать, аж до самой селянской стены. Ворота её были распахнуты, туда-сюда сновали маленькие точки на ножках. А там, за стеною, поднимался к небу ровными столбиками дымок. Ветер донёс петушиный крик, и от него внутри что-то перевернулось.
– Матушке донесёшь, волков на тебя натравлю! – пообещала ведьма и только тем, кто хорошо знал дочь леса, стало бы ясно: не шутит.
Рыжий легко согласился:
– Да хоть белок!
Плавно перетёк на ноги, стиснул руку Йаги своей и пошёл с холма вниз. И, кабы не держал её крепко, ведьма точно стремглав кинулась бы назад, то того сердечко трепетало!
По утоптанной широкой дороге шагать было странно: не пружинил мягкий мох, не ловили за щиколотки травы. Да и попутчики странные. Шумят, песни горланят. В лесу такой гомон только весной стоит. Йага с любопытством рассматривала всех, кто входил в ворота, кто выходил. Иные на лошадях ехали, и колдовка нутром чуяла усталую гордость животных. Она ждала, что их со Рьяном остановят, спросят, кто такие, но никому до путников и дела не было. Идут себе и идут, не мешают же никому.
Ведьма и не заметила, что уже сама со всей силы вцепилась в руку северянина. А как тут не вцепишься, когда столько народу вокруг! Она столько за всю жизнь не встречала. Зазеваешься – мигом заплутаешь. Тут же все дома одинаковые, повороты один с другим схож. Не то что в лесу, где каждое деревце особенное.
Да ещё и улицу – вот же невидаль! – брёвнами мостили. Стучали по ним весело каблучки, падала и со звоном билась посуда. Со всех сторон крики, смех да ругань. Люди вокруг нарядные, весёлые! Неужто в селе всегда так?
– Ой, ты что это?
Девка испуганно шарахнулась от мальца с лотком пряников, спряталась за спину Рьяна. Но малец обежал рыжего кругом и снова полез к девице.
Был он долговяз и сив, одет по-простому, в небелёную рубаху с заплатами. Оттопыренные уши того и гляди затрепыхались бы, как крылья, поднимая в воздух тощее тельце.
– Купи гостинец, красавица! Себе не хочешь, так ребёночку возьми!
– Нету у меня ребёночка, – растерялась Йага. – А что, надо?
– Ну как