Нос. Роман Сергеевич Беляев
направо и налево, обесценивая их значения, приписывая гениальность каждому встречному долбоёбу, способному сложить двустишье, или написать предложение с парой красивых слов, или придумать мудацкую шутку, или снять какое-то домашнее видео на дешёвую камеру, или выдавшему пару пуков из колонок, или нарисовавшему или сфотографировавшему говно на асфальте, или, блять, кому, нахуй, угодно… Но не мне, сука.
Не то чтобы я считал себя прямо-таки гением-гением, но я привык думать, что какими-то интересными особенностями-способностями да обладаю. Ну или, во всяком случае, хоть чем-то выделяюсь на фоне масс. Я постоянно слышу о себе фразы в духе «Ты странный», «Что за ебанутые вещи ты говоришь?», «Я не понимаю тебя» и всё такое. Не это ли признаки, что я хоть чутка, да особенный? Что обычные люди не признают меня обычным? Я имею в виду то, что я не нуждаюсь в том, чтобы быть особенным. Но если все, всё и вся само об этом говорит, то какой смысл это отрицать людям, которых я считаю своими друзьями? Особенно людям вроде них, которые сами себя готовы считать говном и принижать свои способности, лишь бы выдать какому-нибудь долбоёбу медаль гения и сказать: «Ох! Он так гениален! Нам так далеко до него!», наверняка оставляя несказанной часть, где они сравнивают себя с червями под его ногами, для которых будет честь быть раздавленными кем-то столь гениальным, как он, и что они готовы есть его говно, ибо сами они бездарные ничтожества, надеющиеся перенять хоть чуть-чуть его таланта, с радостью вкусив его кала. Не знаю, откуда у людей такая тяга унижать себя, но от таких людей реакция, подобная той, которую я заметил, ещё обиднее.
– Платон – гений? – спросил я Свету.
– Да, он сделал очень много для философии и, следовательно, для развития цивилизации в целом, – с упоением ответила она.
– Ну и я сейчас высказал мысль, подобную тем, которые высказывал он?
– Ну типа того…
– Но я его не читал и сам дошёл до неё. Если я сам дошёл до мыслей, до которых дошёл гений Платон, то, может быть, я хоть чуть-чуть, да гениален? Не так, конечно, как он, – нарочито насмешливо сказал я, – но хотя бы чуточку, может, дотягиваю? Всё-таки это одинаковые мысли, до которых он дошёл сам, и я дошёл сам. Может, хоть чуть-чуть я близок к гению?
– Нет! – резко сказала она. – Платон один. Ты, наверное, просто когда-то где-то услышал его идеи… про идеи. И они у тебя в голове остались. А ситуацию саму ты забыл.
– А-а-а… Ну раз так… – сказал я, а сам почувствовал, что подобная глупость и отчаянная позиция не признавать меня хоть чуть-чуть близким к гению вызывает у меня весьма приличные страдания. Не потому, что я сам отчаянно желаю прослыть гением. А потому, что это не объективная оценка меня, а какая-то принципиальная позиция не подпускать кого-то близко к своему идолу и не признавать кого-то хоть чуть-чуть приблизившимся к своему идолу. И меня это очень раздражает. Неужели человеку, который сам пришёл к достойной мысли, изложенной лучшими умами людей, не прочитав при этом ни одной книги, действительно нужно что-то кому-то доказывать?
– И