Нос. Роман Сергеевич Беляев
диагноз? – внезапно поинтересовалась Саша у меня.
– Понятия не имею, если честно. Не следил за этим.
– Интересно, какой очередной бред они решили… Они – это психиатры тамошние. Вообще, я так заметила, что работа психиатром заметно так влияет на жизнь человека. Вот, например, религия, да? Если к психиатру придёт человек и скажет, что он говорил с Богом, и что скоро будет второе пришествие, то что в таком случае должен думать психиатр? Сказать, что этот человек больной? По какому признаку? По тому, что он говорил с Богом? Ну у нас полстраны, вообще-то, в Бога верят, и кто-то с ним даже говорит, и кого-то даже уважают за это. И если этот психиатр заявит, что человек больной из-за того, что говорил с Богом, то что это значит? Что он считает больными полстраны? Но верить в Бога так-то норма у нас. Так что что получается? А Иисус? Он ведь тоже говорил с Богом, наверное? Ну или пророки там всякие именитые? Что получается? По мнению этого психиатра они тоже тогда больные все? Тогда тут либо он некомпетентный психиатр, если откажется от постановки диагноза, либо он называет полстраны и уважаемых ими, допустим, исторических личностей больными. А если он сам верит в Бога? Он либо тогда отрицает возможность контакта людей с Богом и прямо обещанное второе пришествие, то есть предаёт веру свою, либо он, опять же, некомпетентный из-за того, что сам болен и эта болезнь мешает ему ставить диагноз.
– Я думаю, что если человек действительно болен и одно из проявлений его болезни – разговор с Богом, то тогда это будет ясно, – возразил Марк Саше.
– А если он просто блаженный? И как ты вообще отличишь реальное пророчество от болезни? В этом и несостоятельность психиатрии. Что слишком много размытых границ и непонятных ситуаций.
– Зачем ты тогда пошла на психиатра? – Света спросила её.
– Чтобы менять это всё. Потому что это влияет на нашу жизнь, а я не хочу, чтобы такая нелепость влияла на мою, – строго проговорила она. – Слишком большая власть определять норму в руках у неразумных людей с огромным самомнением.
Я ел бутерброды с колбасой и утвердительно кивал, соглашаясь с ней. Марк встал и собрал кружки свою, Светы и Саши, чтобы налить свежего чаю. Моя осталась при мне, ибо в ней ещё был чай. Он ушёл на кухню, а я остался в зале. Во время разговоров и молчаний я частенько смотрел перед собой или в окно за креслами Саши и Светы. Мне было удобно привязать к чему-то взгляд и после этого уже рассказывать что-то объёмное. Иногда я переводил взгляд на что-то другое, иногда проплывал взглядом через всю комнату, осматривая то, что уже видел, и высматривая то, что ещё не видел. Странные, порой, ремонтные решения категории «евро». Забавные завитушки с заделом под какие-то старинные детали отделки помещений. Арка над дверным проёмом в зал. Некоторые части стен покрыты какой-то штукой с заделом под камень. Бежевый, белый, красный, шоколадный, чёрный и золотой цвета разлились по всей квартире, тут и там покрывая разное наполнение дома. Слегка съехавший с положившей ногу на ногу халат Саши, немного оголивший её бедро. Её робкая улыбка от того, что она заметила,