Дворец утопленницы. Кристин Мэнган
шампанского из бокала – четвертого, кажется, или, скорее, пятого, в желудке уже явно плескалась целая бутылка. Взгляд ее запрыгал по залу, останавливаясь то на одном госте, то на другом, и каждого она подозревала, как в последнее время подозревала всех подряд, в том, что он тоже прочел рецензию и теперь обдумывает ее, потягивая шампанское, – вот о чем все, должно быть, так задушевно беседуют, склонив друг к другу головы, обмениваясь тихими, шелестящими фразами, пока она стоит у своего столика совсем одна, наблюдая со стороны то общество, из которого ее изгнали. В душе снова закипела ярость, ядовитые строки жгли изнутри.
В поток мыслей вдруг вклинилось постороннее вежливое покашливание, и она заметила, что уже не одна, что кто-то стоит рядом – незнакомый мужчина, молодой, одетый в костюм без единой складки и причесанный, по новой моде, набиравшей популярность среди молодежи, на косой пробор. Официант, решила тогда Фрэнки, и потянулась к бокалу шампанского, который тот держал в руке. Но, вместо того чтобы двинуться дальше, как и полагалось официанту, незнакомец шагнул ближе, наклонил к ней голову. Это должно было ее насторожить – и насторожило бы, в любой другой день.
– Это вы, – прошептал он.
Она помнила, как отшатнулась, помнила, что эта непрошеная близость возмутила ее.
– Видел вас в списке гостей, но не думал, что вы и впрямь придете. – Он поправил свой узкий галстук с весьма самодовольным, как показалось Фрэнки, видом и продолжил: – Я большой поклонник вашего первого романа.
Она открыла было рот, чтобы ответить, уязвить его ехидным замечанием, но тут заметила, что та рыжая женщина – явно крашеная, не бывает от природы таких ослепительных оттенков – снова уставилась на нее. Их взгляды встретились, рыжая повернулась к своей спутнице и расхохоталась. Фрэнки на мгновение замерла, гадая, над ней ли смеются. Разумеется, над ней – и смотрят обе на нее, бросают взгляды из-под перламутровых, глазурованных век, так пестро, безвкусно раскрашенных. Ей хотелось закричать на весь зал – пусть выкладывают, чего им надо; слова клокотали в горле, лицо горело. Все до единой поры ее кожи, казалось, одновременно сжались и расширились, на щеках выступил румянец – два пылающих пятна, неаккуратных, точно намалеванных детской рукой. Хватит, приказала она себе, хватит, а то…
Она отвернулась.
И лишь через несколько мгновений осознала, что стоявший с ней рядом мужчина все это время не умолкал. Впоследствии она не раз задавалась вопросом, что именно он тогда говорил, – быть может, если бы она не отвлеклась, если бы слушала его внимательнее, вечер закончился бы иначе.
– Ваша последняя книга…
– Стало быть, вы тоже читали? – перебила она.
– Книгу-то? – переспросил он. – Да, я…
– Да нет, – отмахнулась Фрэнки. – Рецензию.
Лицо у официанта сделалось озадаченное. Она отчетливо помнила его удивление: интересно, он вообще знал об этой рецензии до того, как она проболталась? Ответа Фрэнки дожидаться не стала.
– Читали.