Княжич степных земель. Диана Чайковская
моё сердце. Вынуждена признать, Ваше письмо застало меня совершенно неожиданно, к моему собственному стыду. Надеюсь, Вы тоже в порядке и полны сил, ибо я искренне волнуюсь за Вас и молю всех богов, чтобы княжич Ягрэн чувствовал себя хорошо и спокойно.
Да–да, и мне совершенно не стыдно признаваться в этом, ведь Вы – родной брат моего наречённого, старший брат, между прочим. Я очень скорблю из–за Вашей ссоры и надеюсь, что в будущем Вы и княжич Юркеш заключите мир между собой, став сильными союзниками назло всем врагам.
Вы спрашивали, как я себя чувствую… Как может чувствовать себя пленница в чужом тереме? Нет, княжич Юркеш хорошо заботится обо мне, он даже поселил подальше свою новую… Советницу, которая явилась к нему, словно ангел, прямиком из леса. Также он подарил мне замечательное смарагдовое монисто. О, не сомневайтесь, мои чувства к княжичу Юркешу довольно пылки и сильны. Я уверена, он ощущает то же самое.
Наверное, Вы так же хотите узнать, что я намерена предпринять и предприняла ли уже. Княжич – мой наречённый, и я не могу пойти против него. Конечно же, я буду его поддерживать, как всякая любящая невеста. Я буду молить всех богов также и о том, чтобы его глаза всегда сияли ярко и были чисты. Что ещё может сделать любящая женщина? Или не сделать? Я не знаю, признаюсь честно.
С лаской и уважением,
княжна О.»
Письмо было шито белыми нитками. Ольшанка поджала губы и свернула бумагу. Оставалось лишь передать его верному посланцу и подождать.
VI. Чем дальше в лес, тем громче крики
1.
Одежда повешенных развевалась на ветру. Марена поморщилась. Она заглянула в посеревшее лицо Ядвиги, но не нашла там ничего необычного. Жизнь ушла из её тела несколько дней назад – осталась оболочка, которая рано или поздно иссохнет. Рядом с Ядвигой висел Лешко–перевёртыш, он же заклинатель дорог. Его рыжая копна превратилась в коричневую, отливая жиром и грязью. Других она не знала – то были совсем молодые мальчишки с лицами, перемазанными чёрной сажей. Казалось, в их глазах навсегда застыл предсмертный ужас.
«Уж не в Лешка ли влюбилась, брата названного?» – скалился Лыцко.
«Таких уток поймали!» – Лешко хвастался после осенней охоты.
Кто же заставил их нарядиться в грязные скоморошьи тряпки, надеть маски и пойти по деревням? Господарь не мог, Марена отказывалась верить, что это его ворожба. В той толпе нашлось немало погибших. Оттого воздух вокруг могильников отдавал гарью и сыростью. Вокруг насыпей со всевозможными цветами и записками замёрзла земля. Марена опёрлась о ближайшее дерево и в последний раз взглянула на повешенных горе–шутов.
На душе было удивительно мерзко. Хотелось зайти в кабак и напиться браги, горькой и кружащей голову. Марена завидовала простым деревенским людям – они топили своё горе в огромных кружках, а наутро просыпались в беспамятстве. Брага помогала унимать острую боль. Но ей надо было идти. Если она хочет найти ответы, то должна отправиться домой как можно скорее.
– Эй, –