Предшественник. Татьяна Чекасина
верхней одежды.
Дома – работа, питание свежим хлебом с «пластмяссовой» колбаской, чай и опять…
Anno… Calut av monde! Словно год минул с того исторического момента, когда толпа вышла на берег проводить аргонавтов…
Федя:
– Гошка на твоей ответственности.
Кочнин:
– Смотри за ним в оба.
Муратов:
– Не давай ему пить.
Валя:
– …а то он: или сам потеряется, или ни одного снимка не привезёт.
– Он безобразен в командировках! – обобщает Фёдор.
Валуй тут же, робко огрызаясь.
Бийкин улыбнулся.
– Давайте, ребята, чтоб оба – на высоте! – Редактор «пОшто-то» комплектует меня с нерадивым Валуем. – Главное – пОлОсу! В технологии-то поймёшь?
– Я ввёл Володю в курс, – ответ Муратова.
Мы с Валуем оказались не в одном вагоне. Гошка живёт в «старом городе» и сел на центральном вокзале, а я – с платформы посёлка газовиков. Этот «ординарец» в другом вагоне дрыхнет. А я оглядываю природу в окне. Как у Гоголя: «Места были бы хороши, если б не были вырублены». Вот и станция на букву «у»…
Выхожу, поезд катит дальше. Тронулось-дёрнулось сердцчище моё. Не посёлок это Улым, а какой-то полустанок Увал. Вот как ехать в командировку с Гошкой («безобразен в командировках»)! В окне уходящего вагона – его удивлённая рожица: рот открыт в крике, который меня не вернёт!
Две-три избы и станционный домик, где есть рация и желание добыть мне дрезину, регулярно тут ходит. Но именно в этот день ремонт! Нет нормальной техники! Кто виноват? А делать нечего: иду по шпалам! Два часа! Вокруг – тайга, волки, медведи, рыси. Дежурный на полустанке проинформировал: редко хищники выходят к дороге. Неприятней, когда «зэки в побеге»… Надвинулся мост (примета Улыма), я – в мыле.
Гошка не планирует увидеть меня в этот день, ночёвка на Увале мне гарантирована.
– Эт-то ты? От ку-ку-да?
– Ещё день не померк, надо брать материал, делать фотографии! – «обрадовал» этого лентяя.
Он хохочет, катаясь на диване. Не дождавшись конца безобразной сцены, отправляюсь к руководителям, которые мне дают автомобиль с шофёром и мастером.
И вот мы – в делянке, как назвал мастер, где меня чуть не убило… Не увидев предупредительный щит: «Осторожно, валка леса!», рванул я метровым шагом вглубь тайги. Мимо головы падает дерево. Крик из чащи: «Был бы труп!» Мужики, у одного на голове каска, орут матом.
Но мне не до них. У ног – пружинистый ковёр… Зелёные шишечки подрагивают на ветвях срубленных сосен.
…Неподалёку от нашей дачи росла на горке сосна. Мы любили её, одинокую. Другие деревья жмутся к крепкому забору, а эта – отдельно. Гордое дерево. Подойду и – щекой к тёплой коре. Другие сосны, – фантазирую я, – завидуют ей. Её красоте. Её высоте. И тому, что выросла отдельно.
У Ницше: «Одинокое дерево переросло человека и животное. И если бы оно захотело говорить, то не нашло бы никого, кто бы понял его. Теперь оно ждёт…