Воздушные фрегаты. Юнга. Антон Перунов
сообщить воспитателям.
– Не надо никому сообщать! – попросил Веня, попытавшись сосредоточиться на ее голове.
Узкие глаза Фимки на мгновение расширились, как у героев манхвы[6], но потом так же резко сузились, после чего она высоко вздернула свой крохотный носик и с гордым видом удалилась, выпалив на прощание:
– Больно надо!
– Ну все зло от баб! – пробурчал ей вслед Март, радуясь про себя, что ментальное воздействие удалось, и голова при этом не заболела.
– Дура, – согласился с ним Виктор, после чего немного мечтательно добавил: – Но красивая!
Однако его приятелю в этот момент было не до обсуждения внешности одноклассницы. Дело в том, что при входе в дортуар висело большое зеркало, в котором он наконец-таки увидел свое новое тело и едва не свалился в обморок.
Из трюмо на него смотрел он сам, только лет на пятнадцать моложе. Тот же рост, то же лицо, телосложение, в общем, все, как тогда, когда он впервые почувствовал в себе силу. А еще к нему вернулись все воспоминания Мартемьяна Вахрамеева. Точнее, почти все.
Как-то так получилось, что помнил он себя только с восьми лет, когда его вытащили из-под обломков дома, разбитого точным попаданием бомбы. Израненного, переломанного мальчишку спасли бойцы абордажной команды воздушного фрегата «Паллада» во главе с боцманматом Игнатом Вахрамеевым. Они же и доставили все еще пребывающего в бессознательно-оглушенном состоянии паренька на борт корабля. Там за него взялся корабельный целитель, сумевший излечить наиболее серьезные раны безымянного пациента, погрузив его затем в глубокий сон. Марик пришел в себя незадолго до прибытия на авиабазу.
– Просыпайся, малыш. – Лекарь легким касанием ко лбу мальчика пробудил его и со всей возможной мягкостью спросил, видя, что глаза юного пациента открылись и смотрят осмысленно. – Я исцелил самые тяжелые раны, остальное заживет вскоре само.
– Благодарю вас, господин доктор, – прошептал мальчик.
– Можешь обращаться ко мне по имени-отчеству, Александр Павлович.
– Хорошо.
– А тебя как зовут?
– Мартемьяном, Александр Павлович. – Несколько томительных мгновений он молчал, а потом растерянно добавил: – Больше ничего не помню.
– Что ж, такое случается. Ты пережил сильное сотрясение мозга. Все, что позволяет современная медицина и целительское искусство, я сделал. Теперь дело за натурой. Организм у тебя молодой и здоровый. Даст бог, все придет в норму.
– Александр Павлович, что будет со мной теперь?
– Через несколько минут мы прибываем на базу. Тебя разместят временно в лазарете.
Оставшееся время полета Марик завороженно смотрел в иллюминатор на облака и проплывающие далеко внизу поля и горы. Сколько ни старался, вспомнить он так ничего и не смог. В голове царила одна звенящая пустота.
Боцманмат Вахрамеев принял большое участие в судьбе своего «крестника». После выписки Марика из больницы он добился у начальства, чтобы «спасенного малыша покуда