Нюрнберг. Николай Лебедев
в это неприютное и казавшееся совершенно необитаемым место. Помаячив, фигуры исчезли за поворотом, и Вернер остался совершенно один.
Он извлек из кармана смятый листок и сверился с наскоро набросанным чертежом. Вроде бы все верно.
Из-за зубчатых руин высилось величественное здание с полуразрушенным куполом и торчащими в небо балками. Вот и храм. Вернер направился к нему.
Внутри было темно и пусто. Вернеру приходилось переступать через тяжелые балки, загромоздившие пол. Вверх вздымались полуразбитые колонны.
Вернер задрал голову. В потолке зияла огромная дыра, и последние, гаснущие лучи озаряли пространство храма призрачным светом.
Донесся свист. Он шел не снаружи, а как будто откуда-то из-под земли.
Вернер огляделся по сторонам и увидел пролом, ведущий вниз. Осторожно перебираясь через камни и разбитую церковную утварь, Вернер начал спускаться все ниже и ниже.
Наконец он увидел тусклое сияние. Из-под земли бил свет.
Вернер очутился в каменном подземелье. Тяжелый сводчатый потолок нависал над ним. Вокруг, небрежно расставленные в нишах, горели свечи. Языки пламени выхватывали участки подземного пространства, но оглядеть его полностью не представлялось возможным.
– Я жду вас уже полчаса, – раздался голос, и из темноты возникла высокая крепкая фигура.
– Я не мог уйти. Нас допрашивали. Лей покончил с собой.
– Уже знаю. Вы оказались хорошим почтальоном.
– Что было в письме?
– Ничего, – Хельмут усмехнулся. – Кто бы мог подумать, что рейхсляйтер окажется таким неврастеником? Я всегда знал, что в нашем руководстве не все в порядке. А разве вы не прочли письмо?
– Не имею привычки читать чужую корреспонденцию, – насупился Вернер. – Я просто передал письмо Лею. Это было непросто.
– Главное, что вы справились.
– И все-таки? Что там было – в письме?
Хельмут покачал головой.
– Шутка. Просто шифр. Ему написали от имени жены. А он принял все за чистую монету. Штука в том, что жена покончила с собой пару лет назад. Кто бы мог подумать, что рейхляйтер так покорно последует ее примеру?..
Хельмут извлек из заплесневелого ящика еще несколько свечей и принялся зажигать их, расставляя на древнем портале.
– Люблю это занятие, – признался он. – Зажигаешь свечу – и будто новую жизнь зажигаешь. Правда, точно так же легко ее можно и потушить, – Хельмут со значением глянул на собеседника.
Вернер сделал вид, что не расслышал последнюю фразу.
– Я сделал все, что вы велели, – сказал он. – Теперь ваша очередь. Верните мне дочь.
– Это только начало. У нас далеко идущие планы. – Хельмут помедлил, затем торжественно произнес: – Мы должны сорвать трибунал.
Вернер оторопело уставился на Хельмута.
– Вы шутите, – с трудом выговорил он.
– Ничуть. Мы должны сорвать этот процесс. Любой ценой. Мы должны освободить заключенных или убить их – это совершенно неважно. Главное, чтобы трибунал не состоялся. – Глаза Хельмута