Ольга. Алла Артемова
Тогда, может быть, его помощник или, вернее, один из помощников? Тоже маловероятно. Он скорее похож на адъютанта коменданта концлагеря, – Ольга обхватила голову руками и на миг застыла. – Адъютант… да, да, адъютант. Как же я могла забыть о нем… Но как его звали? Как? Ганс… Точно, Ганс Вольф, – Ольга почувствовала, как холодная испарина покрыла лоб. – Невероятно! Одно лицо, фигура и даже тот же характерный жест руки – пренебрежительный и в то же время похотливый. Все сходится! Друг немца, который сегодня представился мне как Фагундес, и адъютант коменданта концлагеря Ганс Вольф – один и тот же человек. Но что он здесь делает? Фашистский ублюдок! Холеный, довольный жизнью… Неужели ему удалось скрыться от правосудия, в то время как многие из его жертв давно покоятся в сырой земле, а те, кто выжил, остались калеками на всю жизнь? Разве это справедливо?
Прошло почти три года, как закончился Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Газеты всех стран мира подробно освещали этот процесс. Ольга не пропустила ни одной статьи. Из них она узнала, что главнокомандующий германского ВМФ Геринг, приговоренный Международным военным трибуналом к смерти, избежал виселицы, успев за два часа до казни раздавить во рту капсулу цианистого калия. Министр иностранных дел Риббентроп, начальник верховного командования вермахта Кейтель, руководитель РСХА Кальтенбруннер и семь других военных нацистских руководителей были повешены, а заместитель Гитлера Рудольф Гесс приговорен к пожизненному заключению. Ольге даже попалась маленькая заметка о концлагере «Равенсбрюк», где она провела больше года. Прочитав ее, девушка почувствовала в душе глубокое удовлетворение. Справедливость все-таки восторжествовала. В заметке говорилось, что комендант концлагеря, один из его помощников, старшая ауфзеерка и еще несколько фашистских офицеров были приговорены к смертной казни. Вот только Ольга не могла вспомнить, говорилось ли в той заметке что-нибудь об адъютанте коменданта концлагеря.
Воспоминания о прошлом вывели девушку из душевного равновесия. Замкнутое пространство спальни стало давить на нее, ей нечем было дышать, она задыхалась. Накинув на плечи шерстяную темно-вишневую шаль, Ольга вышла из комнаты и покинула дом. Она пошла по узкой тропинке вглубь сада. Чудесный сад казался райским уголком. Земля мягко пружинила под ногами Ольги, каблуки уходили в землю. Подняв голову, девушка увидела над деревьями проблески наступающего дня.
«Немец был прав, – раздраженно подумала она, – когда говорил, что все страшное, происшедшее с нами, давно уже в прошлом, и как бы мы того ни хотели, никогда не сможем его изменить. Да, изменить прошлое не в нашей власти, а вот всколыхнуть чувства, которые владели нами тогда, и разжечь их с новой силой – это возможно. Говорят, без прошлого нет будущего. Но разве допустимо, чтобы прошлое вмешивалось в мое настоящее, преследовало меня и не давало мне жить? Всякий раз, вспоминая о концлагере, я не могу не думать о последующих событиях. И от этого вновь ненавижу немца. А я так устала ненавидеть… Я хочу жить как все: