Прекрасный мир, где же ты. Салли Руни
о ней и сохранять что-то от моего – в остальном почти бесполезного или даже совсем бесполезного – существования на этой стремительно деградирующей планете… Я пишу этот абзац в основном для того, чтобы ты почувствовала себя виноватой, и тем самым хочу на этот раз обеспечить себе быстрый ответ. Чем ты там занимаешься вообще, вместо того чтобы писать мне? Только не говори, что работаешь.
Меня с ума сводит, сколько ты платишь за съемную квартиру в Дублине. Выходит дороже, чем в Париже, ты в курсе? И прости, но Дублин далеко не Париж. Начать с того, что Дублин, буквально и топографически, плоский – всё в нем на одном уровне. В других городах есть метро, что добавляет глубины, и крутые холмы, и небоскребы – то есть высоты, а в Дублине только скромные, приземистые серые дома да трамваи, снующие по улицам. И никаких внутренних двориков или садов на крышах, которые есть на материке и заметно разнообразят пространство – если не вертикально, то концептуально. Ты никогда над этим не задумывалась? Даже если нет, думаю, на каком-то подсознательном уровне ты тоже замечала. В Дублине сложно высоко вознестись или опуститься слишком низко, сложно потерять себя или кого-то другого, обрести перспективу. Возможно, ты считаешь, что это демократичный способ организовать город – все происходит лицом к лицу, в смысле – на равных. Действительно, никто не смотрит на тебя сверху вниз. Но в результате надо всем тотально господствует небо. В небо нигде и ничто значимо не вторгается, не прерывает его. Ты можешь сказать – «Игла»1, и, ладно, я соглашусь насчет «Иглы», хотя на самом деле она самый узкий из возможных прорывов, болтается, как линейка, и показывает, насколько миниатюрное все вокруг. Тамошний подавляющий эффект неба плохо действует на людей. Ничто и никогда не закрывает его от глаз людских. Эдакое memento mori2. Хотелось бы мне, чтобы кто-нибудь проделал в нем дыру для тебя.
На днях я думала о политических правых (а кто из нас не думал) и о том, как вышло, что консерватизм (социальное течение) начал ассоциироваться с хищническим рыночным капитализмом. Связь не очевидна, по крайней мере для меня, ведь рынок ничего не сохраняет, но пожирает все существующие социальные практики и перерабатывает их в транзакции, лишая смысла и памяти. Что «консервативного» в этом процессе? Кроме того, мне кажется, что идея «консерватизма» ложна сама по себе, ведь ничего нельзя «законсервировать» как есть – я имею в виду, что время движется только в одном направлении. Идея настолько проста, что, впервые подумав об этом, я почувствовала себя блестящим умом, но потом задумалась: может, я идиотка? Как думаешь, дело я говорю? Мы ничего не можем законсервировать, особенно социальные отношения, не изменив их природу, не обрубив хотя бы часть их взаимосвязей со временем самым неестественным образом. Просто посмотри, что консерваторы делают с природой: их «сохранная» идея состоит в том, чтобы добывать, грабить и уничтожать «потому что мы всегда так делали», – но именно потому, что они так делали всегда, это уже не та земля, с которой они проделывали все это прежде. Подозреваю, ты думаешь, что мои мысли ужасно примитивны, а я, наверное,
Дублинская игла (официальное название «Монумент света») – памятник в форме иглы, расположенный в Дублине в северном конце О'Коннелл-стрит, центральной улицы города. Высота – 120 метров. Дублинская игла была возведена в 2003 году по проекту фирмы Иана Ричи в рамках проводимой мэрией кампании по осовремениванию центра города. Она выросла на месте взорванного в 1966 году боевиками ИРА памятника адмиралу Нельсону.
«Помни о смерти»