Мир в твоём доме. Марина Васильевна Ледовская
стёкла на третьем уцелели. Также остались целыми и потёртые красные наличники, над которыми свисал металлический скат крыши весь в пятнах ржавчины. Совсем проржавевший почтовый ящик висел на углу дома, рядом с крыльцом. Вадим поднял голову и посмотрел на кирпичную трубу, которая высилась над крышей. Труба единственная была в более приличном состоянии, даже странно. Видимо, печь в холода топилась регулярно, хотя бы так. Надо же, почему-то раньше Вадим никогда не видел семью девочки, до этого лета.
Калитка была открыта, Вадим лишь немного отодвинул её и чуть не оторвал. Никогда бы не довёл своё хозяйство до такого состояния. Хотя, что сейчас критиковать покойника. Жил бездарно и также умер. Резко, даже свирепо, словно в подтверждение невесёлых мыслей Зорина, задул ветер, его порывы, казалось, усилили дождь, который и не думал заканчиваться. Благодаря непогоде, сумерки наступили раньше.
Вадим поставил ногу на первую ступеньку крыльца, затем на вторую, которая уже стала прогнивать, осторожно попробовал, выдержит ли, перспектива провалиться или получить травму его вовсе не устраивала. Ступени скрипели громко, и Зорину даже показалось, возмущённо, мол, что за чужак тут пришёл и их тревожит? Но он всё же поднялся, протянул руку, чтобы открыть дверь дома. Оказалось заперто. Ну, и кому нужен этот старый запертый дом? Тётка Валентины забрала отсюда пару уцелевших, вполне пригодных стульев – не постеснялась, и что-то там ещё из мебели и вещей. Часть одежды Вали Виктория просто выбросила, что-то собрала девочке с собой, что-то купила.
Валя при всех этих сборах почти не разговаривала, лишь послушно выполняла всё, что ей скажут. Смотрела своими большими глазами то на Викторию, то на Марью Ивановну, которая едва сдерживала слёзы. Отца Валентины похоронили тихо и быстро, как только отдали тело. Отпевать не стали – он не был крещёным. Брать Валю на похороны или нет – так и не решили, она сама изъявила желание пойти. Стояла возле могилы, прижавшись к Марье Ивановне, которая всё время гладила девочку по волосам. И здесь не произнесла ни слова и не проронила ни единой слезинки.
Поминать отца девочки собрались все местные алкаши. Марья Ивановна махнула рукой – пусть пьют, всё равно не отвяжутся. Они с Викторией вынесли им на улицу водку и закуску, Валю отвели в дом к Зориным…
Вдруг зазвонил телефон, Вадим замешкался, засуетился, сразу не мог найти его в глубоких карманах плаща. Наконец нашёл и уже в последний момент крикнул в трубку:
– Да, Вика!
– Вадик, ты звонил? – спросила жена, пытаясь запихнуть тушёные овощи в рот Василисе. Та не разделяла мнения матери о полезности этого блюда и поэтому мотала головой и всячески отталкивала ложку от себя. Затем зажала рот так, что Виктория сначала разозлилась, а потом стала смеяться. Василиса, глядя на маму, тоже засмеялась и опрометчиво открыла рот, в который тут же попала ложка с овощами. Следующий ход был за Васей – она выплюнула рагу себе на слюнявчик. На высказанное мамой мнение «очень плохая девочка» Василиса не отреагировала. Она