Возмездие за безумие. Елена Поддубская
на пляже с бутылкой водки, Анатолий и Егор обсуждали, где и как будут крестить девочку.
– В Красном соборе не надо. Только в Екатерининском.
– Остынь. В Свято-Троицком окрестим. Я там Веру крестил, когда переехали в Южный. Батюшка там – мужик что надо.
– А шо не раньше?
– Раньше… Раньше не могли. У нас тогда как пошла чёрная полоса – не передать: моя сестра с мужем погибли, родители больные, Вере годик, а мы с Катей в столице. Пока узнали про беду, пока до Тюмени долетели, пока документы на удочерение подали… Замотались совсем. Потом переезд сюда, и тоже не легче – девочка от непривычного климата заболела гнойной ангиной. Кто-то сказал, что ребёнка нужно покрестить. А как крестить? Вера по отцу Голдберг, а я Иванов. Хорошо, что батюшка Кирилл всё объяснил.
Впервые услышав эту историю, Ухов словно протрезвел:
– Не понял… Так Вера – не ваша дочь?
– Как это не наша? Наша.
– А ты сказал…
Егор, опомнившись, оглянулся. На пляже неподалёку играли в футбол разогретые алкоголем африканцы, плевавшие на то, что мяч еле видно. Им до откровений русского мужика не было никакого дела, но Иванов шикнул:
– Да мало ли что я сказал? Своих нет и уже не будет. Так что Катя Вере мать, каких мало бывает. А мне она никакая не племянница, а тоже дочь. Понял?
Ухов угукнул и стал засыпать себя песком; несмотря на сгустившиеся сумерки, они сидели на пляже в одних плавках. Песок был ещё теплый. Анатолий грёб его широко, засыпая ноги полностью. Егор набирал в руку и выпускал тонкой струйкой, тупо глядя на неё.
– Ну ладно. Если ты знаешь где лучше, туда и пойдём, – вернулся Анатолий к началу разговора.
– Ты про что?
– Про крестины, дядя! Будешь у Мари крёстным отцом.
– Буду, – пообещал Егор. И ни один из них не вспомнил, что когда-то именно от этого зарекался.
Через три дня после родов Раиса вернулась с малышкой домой. Прикрепив поверх ползунков огромную булавку от сглаза, она сторожила колыбельку, как апостол Пётр ворота рая. Насте только раз дали посмотреть на сестру, после чего мать настрого запретила даже приближаться к их с ребёнком комнате. Старшую дочь Уховы полностью повесили на соседей. Ивановы были конечно же не против, но, глядя, как Раиса и Анатолий кружат возле народившейся девочки, Егор то и дело жалел Настю. Чтобы не слушать недовольный голос Раисы и отговорки Анатолия, Катя с девочками на целый день уходили на пляж. Там они натягивали палатку, перекусывали чем-то, взятым с собой в переносном холодильнике. Там же высыпались, отдыхая от плача малышки. Егор так долго на жаре не выдерживал – возвращался домой. Если он хотел спать, мог уснуть даже под топот слонов, не то что под плач ребёнка. После сиесты Иванов снова шёл на берег к своим, и уже вечером все вместе возвращались.
Анатолий за месяц на пляже был не более пяти раз: у Раисы вечно находились для него поручения. От искусственного питания у малышки появился сначала понос,