Возмездие за безумие. Елена Поддубская
папу ужином, – настойчиво повторила мать. – Ты понимаешь это? Вон, смотри, кто там? – На тротуаре возле машины стоял темноволосый мужчина в солнцезащитных очках и призывно махал. Пиджак от дорогого костюма мужчина держал на руке. «Муж!» – в глазах Раисы проскользнуло обожание.
– Я тоже, пожалуй, пойду, – Катя стала собирать игрушки.
Кивнув на прощанье сразу всем, Ухова быстро покатила коляску из сквера, не дожидаясь соседки. Маленькая Настя сидела в ней, сжавшись комочком.
3
Анатолий был видным мужчиной двадцати восьми лет. Красивый, с волевым подбородком, он вполне мог бы сниматься в кино. Покручивая на пальце брелок от новенького «Мерседеса», Ухов едва заметно пристукивал ногой.
– Ты уже насовсем? – защебетала Раиса, приблизившись.
– Шо значит «насовсем»? Я шо, из тюрьмы вышел? – Родом южанин, мужчина разговаривал с местным акцентом. Подарочно подставив щёку под поцелуй, Анатолий сунул жене пиджак и наклонился к коляске: – Привет, мелкая! Ну, как ты?
Настя пискнула в ответ, засветилась, заколотила ножками по сиденью, потянулась вперёд, просясь на руки. Анатолий мускулистыми руками вытащил девочку и гордо выпрямился. Кроха тут же вцепилась обеими ручками в гриву темно-каштановых волос отца.
– Та не дрейфь, доча, не уроню, – заверил он, отцепив одну ручонку. Вторая осталась в шевелюре. Раиса засмеялась и покатила коляску с аккуратно уложенным туда пиджаком. Она торопилась рассказать про новое знакомство. Анатолий слушал жену вполуха. Это для жены важно то, какие люди живут в их доме, она кроме заводских и станичных никого в посёлке не видела, а он в жизни на всякий народ насмотрелся.
Когда Катя нагнала супругов в арке дома, ближней к скверу, взгляд Анатолия лёг на её худые плечи той двенадцатикилограммовой гирей, что стояла в спальне Ивановых под кроватью. В двадцать пять лет учительница смотрелась неприглядным подростком: аскетичного телосложения, высокая и без малейших женских «приманок». Длинные тощие ноги и пальцы выглядели не изящными, как у Раисы, а скорее тщедушными, а высокий хвостик из светлых волос уныло касался шеи. Анатолий разжал челюсть в ответ на приветствие соседки исключительно, чтобы не показаться невежей. «Бела, как спирохета… К тому же, судя по речи, из столицы», – он одобрительно глянул на жену: яркая южанка выглядела на фоне соседки завораживающе. В глазах мужчины блеснул огонёк, так хорошо известный Раисе. Она подтянулась, радуясь, что вряд ли ей придётся ревновать мужа к новой знакомой. Как всякая любящая женщина, она была ревнивой. Анатолий же, как любой умный мужчина, скрывал свои интрижки. Узнай о них Раиса, она спокойно могла бы превратить жизнь мужа в ад, а семьёй Анатолий дорожил. Мимолётные связи – они ведь ни к чему не обязывают, особенно если подходить к вопросу без особых пристрастий…
Ухов вернул дочь жене и стал поправлять помятую рубашку. В начале восемьдесят восьмого года, когда некогда влиятельный работник крайкома предложил