Смерть и фокусник. Том Мид
как нож для масла. Ему было трудно сосредоточиться на ней, когда три его пациента сами по себе были столь интересными объектами для изучения.
Рис усмехнулся Олив:
– Вы знаете, что я ценю вашу лапидарность, миссис Тернер. Именно поэтому я нанял вас. Никакого лишнего словоблудия.
Олив Тернер одарила его сдержанной улыбкой.
В этот момент снова зазвонил телефон. Миссис Тернер ставила все для чай на маленький столик со стеклянной столешницей в центре комнаты, пока доктор отвечал на звонок:
– Рис слушает. Кто это?
За звоном посуды Олив смогла разобрать неясный голос на другом конце линии. И все.
– Понятно, – сказал Рис в трубку. – Можете рассказать мне больше?
Снова тот же нечеткий голос. Олив, уже не скрывая любопытства, выпрямилась, чтобы послушать.
– Понимаю… – повторил доктор, глядя в сторону французского окна. – Звучит… проблематично. – Еще одна, более продолжительная пауза. – Да, я буду ждать, – и положил трубку.
Олив Тернер вспоминала этот второй телефонный разговор позже вечером и сожалела, что не могла расспросить о нем доктора. Как и многие другие подслушанные и полузабытые разговоры, второй звонок оказался решающим.
Лидия Рис вскрикнула. Переворачивая страницы «Эликсиров сатаны» в кожаном переплете, она порезала уголком большой палец, из которого кровь закапала на страницу. Она попыталась высосать кровь, изо всех сил стараясь не замечать боли и сосредоточиться на тексте. Но было слишком поздно. Она больше не могла читать.
Со стоном она захлопнула книгу и поставила обратно на полку. Она работала в своей комнате на втором этаже. Сегодня был день, который она выделила для учебы. Вскоре ей предстояло открыть собственную психиатрическую практику, и уже сейчас она всерьез задумалась о составлении списка желательных пациентов.
Она сознательно искала общества лондонских аристократов. Исключительно в качестве наблюдателя, как вы понимаете. В ее глазах феномен английского высшего класса представлял собой увлекательную культурную дихотомию. Старейшины этого сословия, как в каком-нибудь племени времен Палеолита, были образцами деспотичной социальной благопристойности. Но жестокая война расколола общество. Границы между классами систематически разрушались. Разрушалась и эта оболочка благопристойности.
Независимо от класса молодое поколение (те, кто достиг совершеннолетия во время или после Первой мировой) проявляло склонность к анархизму. Не только в политике – социалистическое движение была на подъеме, – но также и в отношении к искусству, к музыке, ко всему.
Именно по этому пути развивались теории Лидии. Она уже набросала конспект статьи под условным названием «Теория англичан». Не слишком ли это громкое и помпезное название? Она сможет это понять, когда начнет работать со своим первым пациентом, первым настоящим пациентом.
Ее фантазии резко прервал стук в дверь спальни.
– Войдите, – сказала она, продолжая сосать большой палец.
Это