Мера бытия. Ирина Богданова
присев на стул, спросила Маша. – Кого везти на кладбище?
Старуха сдержанно кивнула:
– Меня. Это я покойница. Самой-то мне до кладбища не дойти. Я там возле могилки посижу на морозце да и сомлею. Не хочу валяться на улице, как падаль. Пусть меня по-христиански в землю зароют.
Угловато переваливаясь, старушка сняла со стены икону, перекрестилась на неё, поцеловала, а потом приложила образ к личику ребёнка:
– Помогай, Божия Матушка, младенцу Татиане. На Тебя уповаю.
Катя и Маша переглянулись, потому что возить живых людей на кладбище им ещё не доводилось.
Уловив их растерянность, старуха поторопила:
– Ну что вы застыли? Забирайте. По пути Танюшку в детский дом отдайте, я слышала, что сиротинок в детдомах выхаживают, не дают помереть. Да вы не сомневайтесь, девоньки, видите, у меня уже смертные вши.
Иссохшей рукой старуха стала чесать голову, и из волос на плечи дождём посыпались крупные белёсые вши. Она стряхнула их на пол платяной щёткой, бросила щётку в печку и сунула ноги в валенки:
– Пошли.
– Я не могу, – сказала Маша.
– И я не могу, – поддержала Катя, – у нас нет приказа, чтобы живых людей на кладбище возить.
– Да не живая я, неужели не видите? Хотите, на колени перед вами встану?
Старуха и вправду стала медленно сползать на пол, неловко цепляясь пальцами за спинку стула.
– Стойте! – резко выкрикнула Катя. – Погодите! Мы заберём девочку, только если вы дадите слово постараться выжить ради внучки.
– Соседка я Танюшке, – сказала старуха. – Нет у меня ни детей, ни внуков. Всех схоронила, к ним хочу.
Почему ребёнок остался один, Катя знала наверняка, но всё же спросила:
– А где Танюшкины родители?
– Знамо где, у Господа за пазухой. Месяц назад померли. Одни мы с ней в квартире остались. Пока силы были, я шевелилась, а сейчас ни воды принести, ни дров наколоть – ничего не могу. Одно осталось – умереть.
Маше удалось поднять старуху с колен, и она стояла с согнутой спиной посреди комнаты и смотрела просительным взглядом, каким голодный выпрашивает хлеба.
От дистрофии и холода Катины чувства успели так отупеть, что она иногда сравнивала себя с деревяшкой, но тут дрогнуло в груди, затопляя глаза слезами. Она нахмурилась и сказала нарочито жёстко:
– Нет, гражданка, не должны вы доставить фашистам такую радость, чтобы идти самой на кладбище. Надо выжить назло им. – Повернувшись к Маше, она скомандовала: – Давай забирать девочку. А к вам, бабушка, обещаю, мы обязательно заглянем. Завтра вам девушки дров и воды принесут. Это наш район.
Присланные на следующий день девушки сказали, что заявку на вывоз трупа выполнили и отвезли старуху на кладбище, а Катя подумала, что там, в общей могиле, бабушку наверняка поджидает бессмертие.
В декабре число жертв голода стремительно росло – ежесуточно умирало более 4000 человек. Были дни, когда умирало 6–7 тысяч человек. Мужчин умирало больше, чем женщин