Кремль 2222. Киев. Владислав Выставной
понимания его мысли. На первый взгляд, довольно странная манера говорить, но где-то Книжнику доводилось читать о подобном мировоззрении: не увеличивай энтропию мира – так, кажется, это звучит. Проще говоря, не совершай лишних действий – ведь каждое из них приближает гибель Вселенной. Или что-то в этом роде.
В любом случае, то, что кажется нормальным для какого-нибудь шамана или колдуна, у обычного человека вызывает раздражение. Вот и Зигфрид окрысился, недобро поигрывая кинжалом:
– Ты со мной в эти игры лучше не играй. Я человек простой…
Его слова оборвал странный звук. Странный не сам по себе, а просто невозможный здесь и сейчас – посреди сухой пустыни, на границе Поля Смерти, рядом с мертвым телом. Это был детский плач. Точнее – тихое всхлипывание. Отчего-то этот звук вызвал у Книжника приступ паники. Он резко обернулся, одновременно сдергивая с плеча арбалет.
Рядом с телом, прямо на земле, сидел ребенок – Мальчишка лет пяти в бесформенной серой одежде. Взъерошенный, чумазый до такой степени, что на лице угадывались только глаза – огромные, светлые, растерянные. Он сидел рядом с лежавшей ничком женщиной и настойчиво тянул ее за руку, словно пытался поднять ее и увести куда-то за собой.
Книжник с Зигфридом переглянулись.
– Откуда он взялся? – пробормотал парень.
– Эй, как тебя зовут? – дружелюбно, делая шаг навстречу, спросил Зигфрид.
Мальчишка лишь всхлипнул в ответ.
– Не трогайте его, – глухо сказал Ведун. – Надо уходить отсюда.
– И бросить ребенка одного? – разозлился Книжник. – Здесь, рядом с трупом матери?!
– Сентиментальность сгубила мир, – странно сказал Ведун.
– Что ты хочешь этим сказать? – Зигфрид вдруг остановился и медленно отвел руку, протянутую было к ребенку. Во взгляде воина появилось сомнение. Мальчишка же продолжал сидеть рядом с телом, глядя на незнакомцев тем же выразительным и даже трогательным взглядом.
Вот оно что – взгляд! Мальчишка не боялся чужаков – не убегал, не прятался. Это было совершенно противоестественно, даже если учитывать скорбь по убитой матери.
– Ты вроде спрашивал, кто свернул ей шею? – холодно произнес Ведун.
– Да ладно! – обмер Книжник. – Не может быть…
– Может, тебе интересно, кто пил ее кровь?
С нарастающим ужасом Книжник разглядел на шее мертвой бледный след укуса. В ту же секунду мальчишка изменился в лице – по коже пробежали волны, глаза налились кровью. Он вдруг оскалился – и взгляду открылись кривые желтые клыки со следами крови. Издав пронзительный, рвущий барабанные перепонки вой, «мальчишка» произвел короткий бросок в сторону Зигфрида – не столько чтобы напасть, сколько чтобы напугать. И ему это удалось: Зигфрид шарахнулся назад от неожиданности – ибо сложно было ожидать нападения от пятилетнего ребенка, который вдруг оказался и не ребенком вовсе, а каким-то невообразимо жутким монстром, лишь притворившимся человеческим детенышем.
Отскочив от Зигфрида, в котором эта тварь, похоже, сразу признала угрозу, она