Романтик. Детектор лжи. Анатолий Агарков
да Секельдявка шалавая.
– Ну, а от насильника-то отбилась? – спросил с надеждой.
– У меня от него дочь родилась.
– Я думал, побои….
Доля женская – грустно вздохнул. А у Веры Булкиной через такую жизнь несомненно должно сложиться скептическое мироприятие. И это ещё сказано мягко.
– Вот как сталь-то закалялась. А плакать не пробовала вместо того, чтобы сдачи дать?
– Ну, ты научишь!
– Не я, Карл Маркс – бородатый считал, что главная сила женщин в их слабости.
– Ага, сейчас – ты будешь издеваться надо мной, а я буду плакать? Попробуй только – ка-ак дам…! – она сунула мне под нос крутой кулачишко, не из тех, что мозги вышибают, но в задумчивость запросто приведут.
– А я, бестолковый, раньше думал – все женщины плаксы истеричные.
– Только не я, – и Вера доходчиво разъяснила мои заблуждения по части женской психики. – Да и остальные нипочем в обморок не упадут и истерики не устроят, если рядом мужиков нет. Женские обмороки, истерика и плаксивость – это все ваши выдумки. Вам хочется нас слабыми да беспомощными представлять, вот бабы под вас и подстраиваются. Видел когда-нибудь, как они дерутся?
– Видел – жуткое зрелище.
Да, моя скромная (ну, хорошо – пусть нескромная) особа много чего в жизни повидала, и, как говорится, к сему комментарии излишни. А на Секельдявку осерчал – это неслыханно: ишь, моду взяла, кулаками грозить, забыв субординацию. Я как-никак для нее купец, она для меня…. Вобщем, понятно.
Вера, между тем, продолжала:
– Сейчас так много развелось слабых мужиков – по всем приметам ваш пол вырождается. И женщины поневоле не в свои сани впрягаются – семью тянут, мужа-пьяницу. Хочешь-не-хочешь, надо быть сильной. Поэтому женщины не особо-то ныне замуж стремятся, а вот мужики так и норовят к кому-нибудь да присосаться. Лишь ты исключение. Или бравируешь?
– Нет, все верно. Трудно нынче сыскать женственность в женщинах, а жить с боксершей – это мне надо?
Но мы что-то отвлеклись, а мне поподробнее хотелось узнать о ее прежней жизни: посулы-то каковы – мать-пьяница, насильник, ставший отцом ее ребенка, Вера всех лупит…. Прикидывал с какого бы конца вывернуть разговор на продуктивную тему, но собеседница, похоже, имела на то собственные виды.
– Вот ты мне скажи – какое из человеческих преступлений считаешь самым чудовищным?
Подумав и перебрав в уме возможные варианты, твердо ответил:
– Насилие над детьми.
– Да, наверное, это самое ужасное, – Вера согласилась и загрустила – должно быть, рассчитывала услышать нечто другое.
– Они так доверчиво смотрят … У какого гада рука поднимется? В порошок его, на мыло…
Вера, не слушая, продолжала поиски артефактов моей жизни:
– Скажи, чем живешь? Каково твое кредо?
– Ну, это просто: делай, что должно, а там будь, что будет.
– Так ты фаталист?
– Из благородного сословия.
На ее приподнятую бровь пустился в объяснения:
– Я капитан запаса – офицер, по-прежнему