Дорогой интриг. Юлия Цыпленкова
необходимыми, чем игра на музыкальных инструментах, на которых не столько играла, сколько извлекала некие звуки.
День радовал приятной погодой, ветерок трепал оборки на платье, а птичья трель вселяла в душу умиротворение. Я была почти счастлива, когда…
– Доброго дня, прелестнейшая, – незнакомый мужской голос, ворвавшийся в мое уединение, едва не вынудил меня подпрыгнуть, и на месте удержалась я лишь благодаря матушкиной выучке.
Повернув голову, я взглянула на мужчину. Он был молод и красив, и красив до такой степени, что будь я чуть впечатлительней, то непременно застыла бы, пораженная в самое сердце. Но я с ранней юности была холодна к романтическим иллюзиям. Уж не знаю, передалось ли мне это по наследству, или же попросту меня занимали иные идеи, но красоту я видела не в гармоничных чертах. Меня восхищали сильные натуры. И пока Амберли томно вздыхала над чувствами придуманных романистами героев, я зачитывалась жизнеописанием победителей. Втайне от матушки, разумеется. Для нее на моем столике всегда имелась одобренная ею книга, а под периной покоился томик «Исторических хроник».
Лет в тринадцать я была влюблена в графа Виннера. Он одержал одну из крупнейших побед в истории Камерата – нашего королевства во время пятилетней войны с Самменом – нашим соседом со стороны Нирской равнины. С поля боя его вынесли израненным, но граф так и не выпустил из руки голову командующего самменской армией, которую держал за волосы. Кровопролитнейшее сражение, и подвиг камертцев стал примером для будущих поколений. Правда, произошло это более двухсот лет назад, однако сие досадное недоразумение не помешало мне засыпать с портретом графа Виннера под подушкой и тихо вздыхать, любуясь его лицом, обезображенным шрамами.
Так что мужчина, обладавший почти идеальной красотой, произвел на меня впечатление ровно столько, сколько могла произвести статуя, созданная руками талантливого скульптура. Поэтому просто отметила наличие привлекательности, и на этом интерес к внешности незнакомца исчез.
– Доброго дня, – с прохладной учтивостью ответила я, отложив книгу. – С кем имею честь разговаривать?
Мужчина уверенно шагнул в беседку, перед входом в которую стоял. Он галантно склонил голову и произнес:
– Мы не были представлены друг другу, тогда позвольте мне представиться самому…
– Знакомиться напрямую для незамужней девицы – дурной тон, – сухо ответила я. После поднялась на ноги, не забыв прихватить свою книгу, и собралась покинуть беседку, но наглец не пожелал пропустить меня.
– Полноте, ваша милость, – отмахнулся он. – Я уже знаю ваше имя. Столь яркие волосы могут принадлежать лишь одной известной мне девице. Выходит, что мы наполовину уже знакомы, баронесса Тенерис. Осталось довести знакомство до его завершения. И поэтому я просто назову себя, иначе выходит и вовсе уж безобразие. Незамужняя девица беседует с мужчиной, имени которого не знает. И как вам это, ваша милость? По мне так ужасно неприлично.
Поджав