Петр Великий. Прощание с Московией. Роберт Масси
и все были довольны, смеялись, плакали и, наконец, вповалку засыпали[21]. И если муж жесток, что с того? Все же он когда-то бывал и добр. И если поколачивает ее, тоже ничего – зато можно снова и снова его прощать. «Да бьет, а потом плачет и на коленях просит у меня прощения…»
На вершине женской социальной лестницы стояла царица, супруга царя. Ее жизнь, хотя и более покойная, чем у ее меньших сестер, тоже была подневольной. Все свое время она отдавала семье, молитве, добрым делам и благотворительности. Во дворце она следила за хозяйством, заботилась о нарядах для себя и об одежде мужа и детей. Как правило, сама царица была искусна в рукоделии и вышивала уборы и одеяния для царя или церковные облачения; кроме того, она надзирала за работой многочисленных швей. Ей полагалось щедро раздавать милостыню, выдавать замуж молодых девушек, которых хватало в ее хозяйстве, и обеспечивать их приданым. Как и ее муж, царица долгие часы проводила в церкви. Но при всех этих обязанностях у нее оставалось много свободного времени. Чтобы занять себя, царица играла в карты, слушала сказки, развлекалась пением и плясками сенных девушек, смеялась над проделками карликов в ярко-розовых костюмах, красных кожаных сапожках и зеленых суконных колпаках. В конце дня, после вечерни, когда царь заканчивал свои дела, царицу могли пригласить к мужу.
На вопрос о том, было ли замужество для них желанным, русские женщины XVII века, вероятно, могли бы ответить по-разному. Но существовали в русском обществе женщины, которые просто не имели на сей счет своего мнения. Это царские сестры и дочери. Они занимали самое высокое положение, но были ли они счастливы – кто знает? Ни одной из этих царевен не суждено было повстречать любимого человека, выйти замуж, родить детей. Вместе с тем ни одной из них не грозило стать объектом купли-продажи, подвергнуться узаконенному насилию, побоям, или оказаться брошенной и разведенной. Преградой служило их происхождение. Они не могли выходить за русских нецарского рода, чтобы не унизить своей царской крови (хотя царь был вправе выбрать жену из любого знатного русского рода), а браки с чужестранцами, которых в России всех без разбору считали язычниками и еретиками, возбранялись по религиозным соображениям. И потому от рождения царевны были обречены всю жизнь томиться в мрачной тесноте терема – помещения, отводившегося женщинам, как правило, в верхнем этаже большого русского дома. Там они проводили дни в молитвах, за вышиванием, сплетничая и скучая. Им было на роду написано никогда ничего не узнать о внешнем мире, а мир этот вспоминал о царевнах только тогда, когда объявляли об их рождении или смерти.
Ни один мужчина, кроме близких родственников, патриарха и нескольких избранных священнослужителей, не смел взглянуть на этих призрачных царственных затворниц. Сам терем был чисто женским миром. Когда царевна заболевала, то закрывали все ставни и опускали занавеси, чтобы затемнить комнату и скрыть пациентку от глаз врача. И если было нужно измерить пульс или осмотреть больную, это
Хотя нравы в русском обществе данной эпохи и не были по-монашески суровыми, тем не менее описанная автором картина вызывает сомнения. –