Русский Колокол. Журнал волевой идеи (сборник). Иван Ильин
зависть и в честолюбии своем порочной…
Еще в России в период «военного коммунизма» мне не раз приходилось слышать и от коммунистов, и от взбаламученного простонародья, и от впавшего в уныние, смещенного интеллигента, – что в России интеллигенция «не нужна», что «народ» и без нее «управится»… И каждый раз я с грустью думал, что, действительно, интеллигенция, не воспитывающая народное правосознание или прямо развращающая его, – не нужна народу; но не нужна только потому, что она не нужна Делу Божьему на земле. Она поистине как соль, потерявшая свою силу… Но национальная, волевая и честная интеллигенция, способная вести и воспитывать свою национальную не-интеллигенцию, – и верой, и делом, и реформой, и вырастающим изо всего этого ответственным и мужественным словом, – она необходима стране, она необходима ей прежде всего и больше всего…
Будущее принадлежит народам с углубляющимся и крепнущим правосознанием. И судьба России зависит от того, найдется ли у нее верующая, волевая, идейная и государственно умудренная интеллигенция, верная Богу и родине, сильная делом и словом…
Мы требуем понимания (Открытое письмо к русской эмиграции)
Вы не должны судить и осуждать нас. Вы должны нас понять. Вы должны признать важность совершаемого нами дела; не мешать нам и молиться за нас.
Трагедия, переживаемая нами, невиданна в истории; и кто вправе судить нас, не выстрадав наши душевные и телес ные муки? Изо дня в день, из года в год, вдруг утратив всё: очаг, покой, безопасность, личную жизнь; голодая и нищен ствуя; видя вокруг низость и свирепость; понимая порочность и бессмысленность творимого; тая про себя любовь и ненависть; всё время теряя изнемогших близких; истомив свое сердце укорами и страстно любя нашу Россию, – нести ярмо унижений и сыска, блюсти в себе огонь верности и думать… что вы нас считаете приспособившимися предателями…
Знаете ли вы, что значит не брать советского места и ежедневно по нескольку раз перевязывать своим девочкам туберкулезные раны? Знаете ли вы, что значит годами носить своему мужу передачу в тюрьму и на третий год узнать, что он расстрелян? Знаете ли вы, что делается в душе профессора, жена которого стала базарною торговкою для того, чтобы он не унижался на кафедре? Знаете ли вы, как умерла гениальная Садовская – вся во вшах, в заледенелой комнате, освещенная лучиной в руках опоздавшего доктора? Знаете ли вы о бесчисленных заговорщиках – безвестно погибших в застенке только вследствие своей заговорщической неумелости? Знаете ли вы этот кошмар: жить в одной комнате со вселенными коммунистами? Можете ли вы измерить все наши неисчислимые и неописуемые муки?
Так не судите и не осуждайте нас. А поймите, что мы должны были здесь остаться и вынести всё до конца.
Вы уехали и эмигрировали; мы понимаем тех из вас, кто уехал для борьбы; но мы не осуждаем и тех, кто эмигрировал