Ненависть эльфа – любви не помеха. Елена Антонова
служанке Алетте, которая жила и работала в доме барона, еще с незопамятных времен, и с рождения и так нянчилась с дитятей. И вот, когда девчушка подросла, жена барона стала ее всем своим знакомым и незнакомым сватать, желая поскорее избавиться от своей сопернице в наследстве, стараясь продать Кири подороже, но ей на зло, все только носом воротили, ища себе красавиц по складней.
– Какую-такую изюминку ты увидел в этой непристойной ряби, Кирон? Хм? Помилуй, мать! Кто тебе сказал такую глупость? – Хмыкнула его жена, нацеленная на выигрыш в этом споре, так как очень была азартна, в ещах подобного рода.
– Кое кто, в свое время! – Ответил барон, краснея от негодования и пыхча от раздражения, зная, что с женой бесполезно бороться, ведь она начнет бередить старые раны.
– Я спрашиваю, кто? Это та твоя толстушка из Квинстена – твоя первая усопшая жена? Помилуй, мать! Это она сказала тебе? Она нагло врала! – Надменно заявила супруга, стараясь держать осанку, как можно прямее, а нос выше.
– Не смей даже упоминать ее доброе имя своим ядовитым языком, иначе… – Шикнул «бочонок», но его прервали.
– Иначе, что, Кирон? Не забывай, половина твоего состояния – это мое приданное. И где бы ты был, если бы ни я? Скажи спасибо, что я тогда у алтаря согласилась быть твоей женой, иначе щеголял бы во вдовцах по день сегодняшний, помилуй, мать!
– Я тогда и сам был еще красив и молод, один бы не остался…
– Красив? Как же ты самолюбив! Зато сейчас расплылся как… как бочонок… и если бы я знала, что так будет, то вышла бы за кого-нибудь другого.
– Так значит, ты желеешь, Иллиада?
– Все… началось… – устало выдохнула девушка, зная, что если уж родители начинали спорить, то это затягивалось надолго и как правило, заканчивалось ссорой и обидами. Бывало так, что отец и мачеха не говорили друг с другом и избегали встречь по целом месяцам, и лишь о важном перекидывались фразой.
Пока родители ругались на заднем плане, Кирилла высунула из окна кареты свое пухлое личико. Она вздернула свой маленький с рябиной носик и, с придыханием вглядывалась во всю неописуемую красоту королевского двора, фантазировала, как бы она жила здесь с красавцем-мужем и кучей детишек, чем занималась бы целыми днями и, как весело проходили бы семейные праздники. Она думала о том, чего сама была лишена, ведь ей хотелось дружной и крепкой семьи, но увы, у нее такого не было в помине, а все потому, что отец и Иллиада, просто терпели друг друга.
Неспешно шурша колесами и поскрипывая упряжью, в созвучие с конским фырканьем и ржанием, предупреждавшим эшелон наряженных лакеев о приезде важных гостей, карета стала в край длинной очереди из еще более роскошных экипажей.
– Ой, гляньте! Там карета тети Иллизиды! – С радостным возгласом сообщила Кирилла, вглядываясь, кто же выходит из знакомого экипажа.
В слабом свете факелов и эфирных фонарей, первым показался из кареты козырек шляпки с плюмажем и брошью, затем, из-за каретной двери, медленно