Вальс под дождём. Ирина Богданова
и мастеров.
– Нам найдут замену, – сказал папа, и по его тону я поняла, что вопрос решён окончательно. – Выйдут старые кадры, а потом подтянется молодёжь. Правда, Ульяша?
От того, что меня взяли в расчёт как взрослую, я выпрямилась и показалась себе выше ростом.
– Конечно, правда! Ты спокойно иди на фронт, мы выдержим.
– Спокойно, – пробормотала мама, кусая губы. – Как-то не очень получается сохранять спокойствие. Но я возьму себя в руки. Обещаю.
Я хотела сказать папе, чтобы он писал нам часто-часто, каждый день, но мой голос потерялся в гуле заводского гудка, и лысый дядечка в помятом костюме поднёс ко рту раструб рупора:
– Товарищи! Все на митинг!
С каждой минутой лопата в руках становилась всё тяжелее и тяжелее, словно живущий в глубине земли гном незаметно привешивал к ней по маленькой гирьке. Когда я придумала злого гнома, копать стало легче, потому что я изо всех сил старалась выковырнуть гадёныша из норы, выбросить на поверхность и растоптать, как пособника врага.
Рядом со мной пыхтела подруга Таня, а далее, по цепочке, вытянулся почти весь наш класс. Нам, старшеклассникам, поручили копать около школы укрытия от бомб и снарядов, их называли щелями. Щели напоминали длинный окоп с проложенными по дну досками.
– По ночам в них будет зверски холодно, но безопаснее, чем в бомбоубежище многоэтажного дома, – сказал физрук, – потому что если дом обрушится, то не факт, что всех достанут. Имейте это в виду…
Мы уже перекопали клумбу, посаженную весной на коммунистическом субботнике, и подбирались к спортивной площадке, откуда мальчики успели вытащить турник.
Я замотала носовым платком волдыри на руке и выпрямилась, обведя взглядом фронт работ. Ещё копать и копать. Сегодня обязательно надо закончить. А вечером дома заниматься светомаскировкой, потому что родители теперь приходят с завода едва не за полночь.
Я тронула подругу за плечо:
– Фашисты за всё ответят, и за эту клумбу тоже.
– И за школу, и за наших пап и братьев, – подхватила Таня, и мы обе замолчали, глядя, как мимо нас бесконечной вереницей проходят мужчины с суровыми лицами. Со вчерашнего дня в нашей школе действует призывной пункт, и во всех классах за партами сидят призывники и терпеливо ждут своей очереди. Я жадно смотрела на них каким-то особенным, чутким зрением – теперь они не просто незнакомые прохожие, а будущие бойцы, защитники, которые через несколько дней схлестнутся с врагом в смертельной схватке: в них будут стрелять, и они будут стрелять и окажутся в гуще битвы, откуда не все вернутся живыми.
Я копнула лопатой ещё несколько раз и остановилась – громкоговоритель на столбе стал транслировать сводку Совинформбюро. С начала войны время разделилось на отрезки от сводки до сводки. Самую первую начинали передавать в шесть часов утра, и я ставила будильник, чтобы не проспать нового сообщения.
Побросав лопаты, все ребята сгрудились у громкоговорителя.
«В течение ночи продолжались ожесточённые бои на Псковско-Прохоровском