Десятая невеста. Анна Корвин
Аж скользко. Чтоб обувку не запачкать, даже не думай. Смотри, главное, чтоб в дерьмо или гнилье какое не вступить.
Кабаков – видимо-невидимо, и во всех дым коромыслом. В них пьяные матросы девок щиплют за разные места. Мы заходили в несколько, у хозяев узнать, кто в Чиньянь собирается, так Роланд велел мне глаза ладошкой закрыть и не смотреть на это непотребство. А я и не хотела. На меня не раз и не два покушались, но стоило Роланду оскалиться – отваливали враз. Правду Барбара говорила, хорошо кровососа иметь под рукой. Конечно, если он не тебя кусать собирается.
По наводкам трактирщиков мы отыскали пятерых или шестерых капитанов, собиравшихся в Лихоморье, причем вскорости, но все отказали наотрез. Девка на корабле – плохая примета, и все тут. Нечего, говорят, среди матросов смуту вносить. Сама же будешь не рада. Думаешь, просто так, что ли, император за невестами свой корабль прислал? Не только из одной любезности. А потому, что ни один разумный человек не возьмет на борт девку.
Солнце поднялось и стало припекать. Роланд накинул плащ и надвинул капюшон поглубже.
За последние сутки я съела едва несколько крошек. В желудке бурчало, но я радовалась, что он пуст, поскольку кучи гнилья и тухлятины стали распространять такую вонь, что хотелось стошнить. Из переулков несло мочой. Я истекала потом, корсет давил на ребра, сил не оставалось таскать на себе платье, подол которого, я, конечно, извозила в грязи.
– Все, – сказала я Роланду, – больше не могу.
Мы нашли уголок в теньке, и я в изнеможении опустилась на сундук. Роланд постоял, перекатываясь с носка на пятку, и вдруг встрепенулся, будто лис, зайца почуявший. Пошли, говорит.
Схватил меня за руку и поволок через толпу. В одной руке я, в другой сундук, и прет вперед так, что все расступаются. Дотащил до самого дальнего конца порта, где возле видавшего виды корабля на берегу стоял неопрятно одетый мужик с черной повязкой на глазу. К нему выстроилась очередь. Один человек за другим подходил и что-то говорил мужику с повязкой, а он записывал. В то же самое время другие люди подходили и забирали с корабля ящики. Еще один моряк показывал людям из порта какие-то приблуды. На одной я разглядела изображение персика, и было еще несколько – из Серпентиновой долины, если я правильно определила знаки. Они обсуждали цены, но я решила, будто ослышалась: так дешево просто быть не могло.
Роланд поставил рядом со мной сундук и скрылся на корабле. Я же осталась жариться на солнцепеке под неуютными взглядами мореходов, чувствуя себя чужой на этом празднике жизни.
– Новое «персиковое» обручье, красавица! – подскочил ко мне чумазый отрок. – Самое новейшее! Считает шаги, рассказывает сказки, запоминает, что ты съела за день, и советует, чего бы еще поесть!
– Чего поесть, я сама как-нибудь разберусь, – ответила я. Об этом обручье я слыхала. С ним наш княжич изменил Осколкову. Долгое время они с серпентариями переписывались, и княжич получил от персиковых самое что ни на есть первое. Шептались, сундук серебра отдал за него. И больше того: обручьев этих было сделано всего несколько,