Десятая невеста. Анна Корвин
руках стражник держал нечто вроде копья.
Он кивнул, не взглянув на меня и не изменившись в лице. Я пожала плечами и въехала в город.
Он немного походил на Фуньчо: тоже куча народу на улицах и неба не видать, но порядка все-таки больше. Строения в одно-два этажа, с балконами и загнутыми крышами, стоят плотно. По обеим сторонам улиц – почти везде торговцы с разнообразным товаром: едой, хозяйственной утварью, побрякушками, ленточками. Потише, почище, чем в Фуньчо, да и дела никому до меня нет. Едет себе оборванка, и пусть ее. Я пустила лошадь шагом, размышляя, что делать.
Вдруг поднялась суета. За несколько улиц от меня запели рога, и все стали жаться к стенам. Поскакали чернохалатные стражники на лошадях, разгоняя народ, и мне тоже пришлось затесаться в первый попавшийся уголочек.
А дальше, сопровождаемая стражниками, потянулась вереница открытых повозок, в которых восседали девки всех мастей. Они перекрикивали друг друга и тыкали во все стороны пальцами. Богато и скромно одетые, белые и смуглые, светлоголовые и черненькие, они хихикали, трещали и судачили на все голоса.
Невесты! Я тишком, по шажочку вывела лошадку из закутка и пристроилась со своей убогой повозочкой в хвост, будто тут мне всегда было и место.
– Ты! – черный подъехал и тычет в меня копьем. – Вон! Вон!
Я вспомнила Барбарины уроки. Наморгала слез, глаза вытаращила, губки бантиком сложила, ресницами захлопала.
– Невеста! – тычу себя в грудь. – Камичиро! Опоздала корабль! Ехала сама!
Тот хмурится.
– Подарки! – показываю на сундук. – Подарки для Камичиро!
«Дай ему понять, что он самый сильный, самый важный, – говорила Барбара. – Что он твой герой».
Я сложила ручки и посмотрела стражнику в глаза, вообразив, будто он только что спас меня от трехглавого змея. А сам из себя красавец и в сундуках у него золотище.
Тот фыркнул и унесся куда-то вперед. Уф. Ладно.
– Давай сюда.
С повозки, ехавшей передо мной, ко мне обращалась огромная женщина в кольчуге. Из-под рогатого шлема на могучую грудь спускались две толстые рыжие косы. По веселому лицу щедро рассыпались веснушки. Прочие невесты в повозке делали вид, что меня нет.
– Перелезай, говорю. Во дворец тебя с твоей клячей не пустят.
Богатырша соскочила, без видимых усилий подняла мой сундук и прямо на ходу зашвырнула в повозку под ноги девкам, вызвав тем самым недовольное шипение, на которое не обратила ровно никакого внимания. Потом помогла забраться мне, опять же на ходу, и устроилась рядом.
– Я Брунгильда.
– Малинка. А с лошадью что?
Моя помощница осталась стоять посреди улицы, одинокая и бесхозная. Мне даже показалось, она с тоской смотрит мне вслед. Хотя, может, это был упрек за то, что без всякой жалости гоняла ее по долинам и по взгорьям.
Брунгильда махнула веснушчатой ручищей.
– Не пропадет.
И точно, не успели мы повернуть, а какая-то догадливая старушонка уже выскочила на дорогу чуть