Сердце рода. Павел Вяч
что-то хрустнуло, и тюремщик расплылся в довольной улыбке.
– Шевели ногами, немощь!
Очередной толчок, и я лечу вперёд – в узкий коридорчик, выложенный из матово-чёрного камня.
На этот раз я ожидал подставы, поэтому успел выставить перед собой руки.
Впечатавшись в стену, благо хоть выставленные ладони смягчили удар, я зло покосился на тюремщика, на что он с предвкушением улыбнулся.
– Сопротивление при этапировании? – осклабился тюремщик, и в его руке как по волшебству появился кнут.
– Никак нет, – неохотно выдавил я, делая себе зарубку отомстить больному садисту.
Даже не так. ОТОМСТИТЬ.
Вжик!
Левую руку я вскинул перед собой за мгновение до удара.
Я не видел движения кнута, но мне было достаточно взгляда тюремщика, чтобы понять – этот ударит.
Так и случилось. Раскалённый хлыст жадно обвился вокруг подставленной ладони, и если бы не невидимая перчатка, точно бы располосовал мне руку до кости.
– Да за что?! – не выдержал я, отскакивая назад, и прижимая руку к груди.
Было не столько больно, сколько обидно.
– Вперёд пошёл! – заорал тюремщик, щёлкая хлыстом рядом с моей ногой.
Бросив на него оценивающий взгляд, я стиснул зубы и, повернувшись к нему спиной, поспешил вперёд.
Вжих!
Удар кнута пришёлся по спине, но я лишь прибавил шагу.
Хвала Древним, с меня не сняли мой ученический мундир, и он сейчас буквально спас мою спину.
– Быстрее перебирай своими ногами! – тюремщик не скупился на удары, и я чуть ли не бежал вперёд, прикрывая затылок левой ладонью.
Этот мужичок однозначно больной на голову! И если при первом взгляде на него, мне показалось, что глубоко внутри скрывается душевная рана, то сейчас мне было плевать.
Это уже не тюремщик, это мучитель какой-то.
Сейчас, чуть ли не бегом двигаясь по узкому коридорчику, выложенному из чёрного не то камня, не то кирпича, я пытался вспомнить помещение, куда я попал.
В тот момент у меня перед глазами плясали чёрные пятна, но я успел заметить, что оказался в круглой комнатке, из которой в разные направления вели четыре коридора.
И мы сейчас, если я не ошибался, двигались по северному.
Вжик!
Очередной удар кнута заставил меня зашипеть от боли, и я мысленно пожелал тюремщику оказаться на моём месте.
Что-то не везёт мне на круглые комнаты. Что суд, что портальный камень тюрьмы…
– Шевелись!
Чем дольше я находился в тюрьме, тем яснее понимал – если здесь все тюремщики такие садисты, то у меня намечаются проблемы.
Как там сказали Фред и Джош – не реви и не показывай боль? Не думал, что их совет пригодится, как только я выйду из портала.
– Вперёд пошёл!
Словарный запас тюремщика оставлял желать лучшего и сейчас он пошёл, походу, на второй или на третий круг.
Но к моему облегчению, бесконечный коридорчик неожиданно закончился, а я чудом не влетел в здоровенную дубовую дверь.
Вжик! Вжик!
Первый