Лучший из худших. Дмитрий Дашко
куда-нибудь на пассажирском самолёте. Только мне такое счастье светит лет через пять, и то если выживу. Но… меня учили находить удовольствие и в маленьких радостях. Например, в такой, как увольнение, которое только-только началось. А о том, что оно всё равно закончится, я не хотел думать.
Появился огромный, вылитый в бетоне знак с гербом и надписью большими буквами «Череповец». Подъезжаем к черте города, скоро выходить.
Действительно, автобус въехал на широкую, шестиполосную (по три в каждую сторону) рокаду, где-то под ней мелькнули железнодорожные пути. На перекрёстке свернул направо, покатил мимо трёхэтажных оштукатуренных домов с застеклёнными балкончиками, подъехал к чему-то вроде парка, засаженного густо растущими деревьями и кустарниками. По дорожкам прохаживались люди, а где-то в глубине виднелось что-то вроде бронзового памятника, но мне отсюда было не разглядеть какого.
Ещё один правый поворот, и автобус остановился.
– Конечная остановка, – объявил шофёр.
Двери распахнулись. Мы вышли на улицу, щурясь от стоящего высоко в небе солнца. Погодка была просто замечательная, и от этого на душе становилось ещё веселей.
Мимо прошли две аппетитного вида девчонки в коротких, почти невесомых платьицах. Я проводил их восхищённым взглядом. Эх, не зря говорят, что самые красивые женщины живут в России!
– Хватит пускать слюни, Ланской, – хмыкнул мой компаньон. – Это дело отложим на потом. Сначала надо пожрать.
Как и во многих провинциальных городах, железнодорожный и авто- вокзалы располагались вблизи друг друга. Их разделяла маленькая, покрытая плиткой площадь.
От обилия ходивших не строем людей в гражданском, гудков составов, автомобильных клаксонов и прочих признаков мирной жизни голова шла кругом. Я даже слегка растерялся, но Санников толкнул меня плечом и быстро привёл в чувство.
Мы перешли к остановке городского транспорта, чтобы сесть на нужный автобус. Отсюда открывался хороший вид на оба вокзала. Железнодорожный впечатлял своей фундаментальностью, он явно строился лет сто назад и полностью соответствовал классическим архитектурным канонам тех лет: башни, лепнина на фасаде; не хватало разве что античных колонн у входа. Автовокзал являлся прямой противоположностью: прямоугольный, непритязательный, выстроенный в угоду утилитарности, а не красоте. Всё было подчинено только основной функции вокзала.
Подкатил маленький «бусик», что-то вроде маршрутки. Практически все пассажиры покинули салон.
– Полезай, это «четвёрка», наш маршрут, – сказал Санников. – Едем на нём без пересадок.
Минут через пятнадцать мы покинули тряское чрево автобуса.
– Ты, главное, по сторонам посматривай, – сразу предупредил ефрейтор. – Не приведи господь, на патруль нарвёмся – считай, увольнение закончилось.
– Есть посматривать, – рапортовал я, хотя не мог дать гарантии.
Зрение упорно не желало концентрироваться,