Дама под вуалью. Маргарита Мартынова
на коммивояжера. – Я взяла на себя наглость пообещать ему вознаграждение от вашего имени, граф, если он поможет мне добраться невредимой сюда… Дело в том, что в пути случилось страшное: на нас напали разбойники…
Голос ее сорвался. Кажется, она была готова разрыдаться.
– И этот джентльмен?.. – граф с сомнением посмотрел на гостя, чье грубое лицо с неухоженной бородой не внушало ему доверия.
Тот стащил с головы потрепанную шляпу и изобразил неуклюжую улыбку:
– Рене Бианчи к вашим услугам. Вот… доставил мадемуазель в Париж, как она просила.
– Господин Бианчи был очень любезен ко мне, – поддержала та. – К сожалению, дядя Роджер и Сесилия были убиты разбойниками, которые напали на нас в пути.
– Ах, вот оно что… И при вас, – заметил граф, прищурившись, – конечно, нет ничего, что могло бы доказать связь с нашим родом?
– О, есть! Я так разволновалась, что забыла про доказательства, простите! – она вытащила у себя из корсажа грубого платья туго набитый конверт из крашеной кожи. – Это все, что я успела схватить, когда убегала!
Проглотив ком в горле, граф лично принял из ее рук бумаги и сел в кресло возле ломберного стола. Медленно развязав веревку, которой был обвязан сверток, он вытряхнул его содержимое, и на растерянном лице старого дворянина замерла полубезумная улыбка счастливого человека.
– Ваше сиятельство? – встревоженно склонился Рауль.
– Только взгляни, – прошептал граф. – Кольцо, принадлежавшее моей жене… Я думал, оно пропало, а, оказывается, Антуан увез его с собой. А это… Неотправленное письмо моего сына. Я узнаю его почерк… Медальон с портретами Антуана и его дочери… Эта брошь, видимо, принадлежала его жене… О, боже… – он на мгновение закрыл лицо дрожащими руками, но природная аристократическая гордость взяла верх. Граф встал.
– Бланш! – крикнул он горничную. – Проводи мадемуазель Розалин в подготовленную для неё комнату и помоги ей переодеться. Господин Рене, – повернулся он к итальянцу, – соблаговолите пройти в мой кабинет…
Спустя пару часов граф Деберье попросил обретённую внучку спуститься в гостиную и та не заставила себя ждать, с проворством лани сбежав по длинной лестнице. Ее рыжие волосы были собраны наверх по последней парижской моде, оставив в обрамлении лица пару прядей, а легкое голубое платье с открытыми плечами подчеркивало декольте.
– Проходи, дорогая моя. Надеюсь, ты успела отдохнуть?
– Да, Ваше Сиятельство, – та отвесила деликатный, хоть и немного топорный, полупоклон.
– Не надо, – поморщился тот, жестом приглашая ее сесть на диван рядом с собой. – Я тебе не чужой, хоть и понимаю, что трудно привыкнуть. Расскажи мне всё.
– Ах… Какие ужасные мгновения… Если бы не господин Рене… Он был очень добр ко мне и всю дорогу представлял своей сестрой… Он ушел, да?
Граф кивнул:
– Я выслушал историю из его уст и дал ему достаточно денег,