Вторжение. Михаил Серегин
меня с третьего класса приводы в ментовку. Какие, на хрен, пионеры?
– Да, тяжелое у тебя было детство! – махнул рукой Али. – Ладно, поехали! Скоро рассветет, а мне не хотелось бы сильно рисоваться на нашем рыдване с вологодскими номерами. Менты здесь, конечно, лохи, но осторожность не помешает. Верно, Студент?
– Осторожность – мать мудрости, – подтвердил длинноволосый.
Али сел за руль. Захлопали дверцы, заурчал мотор, и «Москвич» медленно покатился с горы.
– Слышь, Али, а ты точно знаешь, что этот твой кент в городе? – осторожно спросил Матрас, который сидел на заднем сиденье. – Вдруг он на зону загремел или вообще пулю поймал? За два года много чего могло случиться.
– Не думаю, – помотал головой Али. – Я бы про это слышал. Земля слухом полнится. А этот Булат, он вообще остепенился. Когда мы тут с Максимом были, он уже глазом на сторону косил: дело у него, жена с приплодом, все как полагается. Не должен он никуда отсюда деться. Да и не в нем дело…
После этих слов Али надолго замолчал, но никто не решился прервать это молчание. Когда уже въезжали на сонную окраину, Али неожиданно сам продолжил:
– Я ведь вам сказал, что мы с Максимом в этом дерьмовом городишке родились. Кто-то из наших одногодков все равно тут остался. Если что, найдем знакомцев. Нам ведь Булат не больно и нужен. Нам нужен человек, который в здешних лесах не заблудится, который путь через болота знает. Я-то по лесам с детства не любитель был шататься, меня всегда в Москву тянуло… – Он засмеялся.
– В асфальтовые джунгли, – с удовольствием вставил Студент.
– Точно, – подтвердил Али.
– Постой, так ведь ты сам говорил, что вы с Максимом тогда в самую глушь забирались! – тревожно спросил Матрас. – Скажешь, что Максим по лесам любил прогуливаться?
– Не скажу, – ответил Али. – Но у нас был проводник. Старичок-охотник. Дядя Федор мы его звали.
– Так, может, его и найти сразу?
– Найдешь его! – ухмыльнулся Али. – За два года его, наверное, лягушки до костей объели. Нету дяди Федора, понятно? И никого нету, кто с нами ходил! Не доперло еще? Ничего не скажу, Максим авторитет был и большой отчаянности человек, но я лично свечку в храме поставил, когда его менты приморили, потому что тогда, в Черной Топи, он нас всех закопать собирался. Я чудом вырвался, а потом до самой его смерти по норам прятался, дыхнуть боялся.
– А вы тогда с Максимом много взяли, Али? – полюбопытствовал Студент.
– Тебе хватит, – отрезал Али. – И всем нам хватит, если сами не запалим дело. Два года назад через здешний банк два «лимона» наличными проходило.
– Неужели зеленью? – изумился туповатый Валет.
– Ага, мелкими купюрами, – кивнул Али. – Не знаю уж, какого хрена понадобилось бабло дробить и везти в эту дыру, – про это только Максим знал. Но, по слухам, вроде таким макаром одному здешнему начальнику отступного давали, чтобы он половину предприятий в городе обанкротил. Ну, не знаю, мне это все по барабану. Мы тогда просто машину с деньгами