Хозяйство света. Дженет Уинтерсон
смотритель маяка, пока его помощник или жена присматривали за светом. Эти истории передавались из уст в уста, от поколения к поколению, обходили весь морской мир и приплывали назад, порой завязанные иначе, но те же по сути. Когда смотритель расскажет свою историю, моряки расскажут свои – от других маяков. Хороший смотритель – тот, у кого историй больше, чем у моряков. Иногда устраивались состязания: морской волк выкрикивал «Ланди» или «Калф-оф-Мэн», и приходилось отвечать «Летучий Голландец» или «Двадцать слитков золота».
Пью посерьезнел и замолк, а глаза его стали далеким кораблем.
– Я могу научить тебя – да кого угодно, – для чего нужны инструменты, и свет будет вспыхивать каждые четыре секунды, как заведено, но я должен научить тебя хранить свет. Понимаешь, что это значит?
Я не понимала.
– Истории. Вот что ты должна выучить. Те, которые я знаю, и те, которых не знаю.
– Как я могу выучить те, которые ты не знаешь?
– Расскажи их сама.
А потом Пью заговорил обо всех моряках, наездниках волн, которым случалось по самую шею уйти в смерть и они нашли себе последний карман воздуха, твердя, словно молитву, одну историю.
– Неподалеку отсюда жил один человек, привязал себя к рангоуту, когда его корабль пошел ко дну, и семь дней и семь ночей таскало его по морю, а держался на плаву он, пока другие тонули, потому что рассказывал себе истории, словно помешанный, так что когда одна заканчивалась, начиналась другая. На седьмой день он рассказал все истории, которые знал, и тогда он стал рассказывать себя, словно сам был историей, с самых ранних начал и до зеленого и глубокого несчастья своего. История, что он рассказывал, была о человеке, который потерялся и нашелся, но не однажды, а много раз, пока, захлебываясь, пробивался сквозь волны. И когда опустилась ночь, он увидел свет на мысе Гнева, что горел всего неделю, но горел, и человек знал, что если станет историей этого света, наверное спасется. Из последних сил он начал грести к нему, цепляясь за рангоут, и в уме у него маяк стал сверкающей веревкой, что тянула его к себе. Он ухватился за нее, обвязал ею запястье, и в тот же миг смотритель маяка увидел его и побежал за спасательной лодкой.
Позже, когда человека принесли в «Гагарку» и он стал приходить в себя, каждому, кто желал послушать, он рассказывал то же, что рассказывал себе в те пропитанные морем дни и ночи. Другие вступали, и вскоре обнаружилось, что у каждого маяка своя история – нет, каждый маяк и был историей, и вспышки света – тоже истории, что катятся по волнам, словно отметины и ориентиры, утешение и предупреждение.
Вознесенная ветром на высокий утес,
церковь на 250 мест была почти полна – 243 души, все население Сольта.
2 февраля 1850 года Вавилон Мрак прочел свою первую проповедь.
Ее текст гласил: «Помни о скале, из которой ты высечен, и о яме, из которой выкопан»[1].
Хозяина «Гагарки» так потрясла эта проповедь и ее незабываемый текст, что он переименовал свое заведение. С этого
Парафраз Ветхого Завета: «Взгляните на скалу, из которой вы иссечены, и в глубину рва, из которого вы извлечены» (Исаия, 51:1). –