Пленённая принцесса. Софи Ларк
Почему же тогда он использует ее в шоу?
– Он украл твои идеи, – говорит Серена, с отвращением качая головой. – Вот мразь.
– Что ты будешь с этим делать? – спрашивает меня Марни.
– А что я могу? Он бог танцевального мира, – морщусь я. – А я никто.
Марни смотрит на меня с сочувствием. Она понимает, что я права.
В Серене же просыпается боевой настрой.
– Глупости! Нельзя спускать ему это с рук.
– И что мне делать? – спрашиваю я. – Подать иск в Верховный балетный суд? Не то чтобы в нашей сфере были какие-то высшие инстанции.
– Ну, ты знаешь эти противные зеленые коктейли, которые он держит в холодильнике? – говорит Серена. – По крайней мере, можно подсыпать в них немного слабительного.
Судя по безудержному хихиканью, она явно перебрала.
Ее беспомощный смех заставляет прыснуть и нас с Марни. Вскоре от смеха у нас начинают течь слезы.
– Немедленно прекрати! – говорит Марни. – Из-за тебя нас выгонят из клуба.
– Вот уж нет, – отвечает Серена. – У нас с барменом все на мази.
Она пытается скрестить указательный и средний палец, но настолько не контролирует свои движения, что получается только знак мира, отчего мы с Марни покатываемся еще сильнее.
– Лучше уж я отвезу тебя домой, дурында, – говорит ей Марни.
Они с Сереной вместе снимают квартиру на Магнолия-авеню, всего в пятнадцати минутах езды отсюда.
– Поедешь на такси с нами? – спрашивает меня девушка.
– Мне в другую сторону. Я оставила джип у студии.
– Тебе нельзя идти одной, – говорит Серена, пытаясь собраться и стать серьезной.
– Это всего пара кварталов, – уверяю я ее.
Я выпила только один коктейль, так что думаю, что вполне способна дойти обратно до студии балета.
Мы прощаемся у выхода – Марни остается следить за Сереной, пока они ждут такси, а я направляюсь вниз по Роско-стрит.
Несмотря на позднее время, Чикаго не спит, как и положено большому городу. По дорогам ездят автомобили, а улицы залиты светом высоких старомодных фонарей. Мимо меня проносится на скейтборде пара мальчишек, крича что-то, что я не могу разобрать.
Однако, когда я сворачиваю на Гринвью, людей становится меньше. Прохладно. Я обхватываю себя руками и иду быстрее, сумочка бьется о бедра. Ремень перекинут наискосок, так что схватить ее не удастся. Возможно, стоит достать ключи – на брелоке у меня на всякий случай болтается небольшой перцовый баллончик. Ему, правда, уже лет шесть, так что как знать, работает ли он вообще.
Не знаю, откуда вдруг взялась вся эта паранойя. Кожу покалывает и тянет, а сердце бьется чаще, чем того заслуживает быстрая ходьба.
Возможно, у меня разыгралось воображение, но мне слышатся за спиной шаги. Довольно быстрые, словно человек пытается от меня не отставать.
Остановившись на углу улиц Гринвью и Хендерсон, я слегка оборачиваюсь.
В сотне ярдов[11] от меня определенно идет мужчина. На
Примерно 91 м.