По ту сторону. Светлана Викторовна Бодрова
и трясясь под колючими ледяными струями. – Всё поломают моментом, а отец только деньги отстёгивай. Гришка, небось, опять набедокурил. Пора браться за воспитание пацана, а то потом поздно будет.
Выключив воду, и с силой растеревшись махровым полотенцем, Алексей почувствовал небольшое, но всё же облегчение. Голова ещё болела и кружилась, но хотя бы тошнота затаилась глубоко внутри – глядишь, к обеду совсем отпустит. А вот трусы, которые он до этого снял не глядя (просто не мог одновременно наклонить голову, и сдержать накатывающую тошноту), изумили его до крайности. Он точно помнил, что вчера утром надевал обычные синие «семейники» в серую полоску. Сейчас никаких полосок не было. На синем фоне стайками резвились розовые дельфины с задорными мордочками. Явно Танькина покупка, он такую ахинею никогда не приобрёл бы. Вот только как они оказались на нём? Неужели вчера что-то всё-таки было?
На кухне его ожидал ещё один сюрприз. Чайник, как никогда на его памяти, стоял на плите пустой. В вазочке с печеньями тоже не было ни крошки. Да и вся кухня выглядела так, словно здесь вообще не готовили. Ни хлеба, ни его любимой жареной картошки, ни коронных Танькиных салатиков. Создавалось впечатление, что он вчера всё же что-то натворил, если жена обиделась до такой степени, что умудрилась убрать всё съестное. К счастью в холодильнике нашлись два куска пиццы. Они явно пролежали здесь не одну ночь, но оголодавший Алексей слопал их, даже не поморщившись. Горячий кофе немного разбавил неожиданный сухпаёк.
Но и на этом неприятности утра не закончились. В спальне, где Татьяна сладко спала, так и не высунув даже носа из-под одеяла, он нашёл свою одежду в совершенно непотребном виде. На джинсах, на правом колене, красовалась огромная дыра, которую Алексей разглядывал с большим недоумением. Футболка, из светло-серой, стала малиново-бурой, и походила на половую тряпку. Судя по всему, он вчера где-то падал, причём не один раз. Но он этого, хоть убей, не помнил.
Тут же, на стуле, висели почти такие же джинсы, чистые и выглаженные, но на порядок дороже и презентабельнее, светло-серая рубашка с короткими рукавами, и пиджак, по цвету стилизованный под джинсу, но из хорошего материала. Эта незнакомая ему одежда, тем не менее, села на него, как влитая. От всех этих непоняток голова снова начала ныть тупой, пронизывающей болью.
В коридоре, где на месте его кроссовок стояли кожаные коричневые туфли, он даже не стал заморачиваться, а просто обул то, что было, и прихватив барсетку с документами (тоже показавшуюся чем-то странной), вышел на свежий воздух.
Да уж, день не задался с самого начала. Он уже привык, что с похмелья с ним всегда творятся какие-то странности. То время, вырывается из своих рамок, и ведёт себя непредсказуемо. От этого кажется, что предметы и люди, окружающие тебя, движутся быстрее или медленнее, чем положено. То знакомые, а порой и родные лица, становятся совершенно неузнаваемыми. Смотришь на человека, и в глубине души понимаешь, что это именно он, но зрение и слух подводят, и не дают сопоставить имя и внешность. А бывало и ещё хуже. Организм