Пришедшие с мечом. Екатерина Глаголева
не все горели желанием, как государь, «погрести себя под развалинами Империи, нежели мириться с Аттилой новейших времен».
В это же время шесть повозок шустро продвигались на почтовых из Нижнего Новгорода к Санкт-Петербургу: поручик Штос и доктор Шеффер везли в Ораниенбаум мастеровых и сохранившиеся части воздушного шара, который Франц Леппих клятвенно обещал всё же построить и направить против неприятеля. На возобновление этих опытов уже было отпущено из казны пять тысяч рублей. Теперь Леппиху потребовалось еще купоросное масло – двести пудов и столько же пудов листового железа. Граф Аракчеев навел справки и доложил государю, что купоросное масло в запрошенном количестве имелось у купца Таля, по пятьдесят рублей за пуд; вместе с железом выходило 11 800 рублей. Государь повелел министру финансов отпустить нужные деньги.
Втулки отлетали одна за другой, вино било из бочек упругими струями, насыщая воздух острым пьянящим запахом. Казаки, поначалу жалевшие добро, раззадорились от удовольствия крушить всё подряд, но и Волконский рубил саблей по штофам с наслаждением, с восторгом. Гэканье, звон, плеск – они бродили в темном подвале по колено в вине, пока ни одной целой бочки не осталось. Голова слегка кружилась, но это ничего – наверху он быстро отдышится. Серж был рад, что генерал Винцингероде дал это поручение именно ему: другой мог и слукавить – разбить пару бочек и бутылей, а остальное вывезти. Нет ничего злее пьянства народного! Клин собирались оставить, отступая к Твери; истребить винный погреб – единственный способ избежать того, чтобы арьергард попал в руки неприятеля мертвецки пьяным, а не уехавших из города обывателей прежде врага обидели свои же.
Другое задание от генерала было куда менее увлекательным: казаки перехватили нескольких французских курьеров с почтой, и новоиспеченный полковник должен был разобрать все письма, сделав выписки из самых важных. Душа протестовала: читать чужие письма – работа шпионов и полицейских агентов! С другой стороны, там в самом деле могут встретиться важные сведения о замыслах французского командования и настроениях в войсках; судьба армий, да и целых государств порой зависит от мелочей, так что пренебрегать ими никак нельзя. Вздохнув, князь положил перед собой перевязанную бечевкой пачку.
«Довольно говорить о войне; я хочу сказать вам, моя дорогая Лора, что с каждым днем люблю вас всё больше, что мне всё до смерти надоело, что ничего я так не желаю, как увидеть вас снова, что торчу в самой никудышной стране на свете и что, если я не увижу вас в скором времени, то умру от тоски, а если мы останемся здесь дольше – умру от голода». Если бы это не было письмом генерала Жюно, Серж бросил бы читать на середине: зачем ему чужие любовные послания, однако фраза про голод показалась ему важной. А вот послание к жене генерала Компана: «Милая, мне наконец-то удалось раздобыть для тебя кое-что из мехов… два палантина из лисьих шкурок (черные и рыжие вперемежку). Воротник из песца, воротник