Собрание стихотворений. В 2 томах. Том 1 и 2.. Олег Юрьев

      А с бронзовых налимов

      Льет зеленый прах;

      Пóверху малинов

      Рукав. И плащ. И флаг.

      Над окопным садом

      Два циркуля луны – —

      Наддвоённым взглядом

      До цоколя мутны.

      Через хребет затменья

      Вытекла страна,

      В диком мясе пенья

      Уж не заточена;

      Как из теменницы

      Изоблачен нарост— —

      Знают темновидцы

      Из облачных борозд.

      В разломах равелинов —

      Полукожный шлак.

      Кумпол исполинов

      Весь выточен на швах,

      А над плац-парадом

      Казенной тишины – —

      Две, светящих задом,

      Крестовых кривизны.

      Вышел я из дому,

      Но не знаю где —

      К черному пролому,

      К слепнущей звезде;

      Над полузреньем яви,

      Под удвоеньем сна… – —

      А то, что я запомню —

      То не моя вина.

      Пустили йодный газ магнольные кусты;

      Взлетели сцéпленные в щиколотках тени;

      Взмахнули девять раз небесные косцы,

      И – дождь упал на все свои колени.

      С тех пор как тишина, я не люблю дождей.

      Напоминают мне их съемные дрожала

      О мгле затопленных московских площадей,

      О пепле петербургского пожара,

      Где та же темнота, похожая на тьму,

      Лишь кое-где по краешку блестела,

      А тело пустоты летело прочь в дыму —

      Как ласточка, наискосок, без тела.

      Я чуял этот дым еще издалека

      В берлинском подслащённом полумраке;

      Он реял надо мной, чуть видимый пока,

      – Или уже —, в каменоломнях Праги;

      Его пернатый шар к гнилой земле гнела

      Варшавских облаков подкóпченная корка;

      Он ветошью стекал по черноте стекла

      В членисторогом воздухе Нью-Йорка;

      Он смешивался, на просветах рдян,

      В апрельской пустоте, магнольной и миндальной,

      С тенями дымных кельнских громадян,

      Застывших над дырой пирамидальной;

      В кольце его пелен что ласточка стоял

      Пространством скиснувшим сорящий двуугольник;

      Его был расплоён курчавый материал

      В дождем обызвествленных колокольнях

      ночных… Когда ж они, распавшись на куски,

      Асфальт обшмыгали наждачными зверками,

      Полуисчезшие небесные клинки

      В десятый раз – в последний – просверкали,

      И темнота пошла, как лестница, наверх,

      Хоть плоские огни на мостовых дрожали…

      …Я только и успел вдохнуть последний сверк,

      Когда мне сердце сжали и разжали.

      Стихи – сизомяс-оковалок

      в распаханной тверди ртяной… —

      бывало ж и я отмывал их

      щекочуще-горькой слюной,

      и