Прыжок в неизвестное. Лео Перуц
нелепость такого намерения.
Она кивнула головой Станиславу Дембе и попрощалась с фрау Буреш. Потом взяла за руки детей и удалилась.
При выходе из парка ей пришло на ум, что несчастный человек совсем не сможет взять ее деньги. Но она решила, что кто-нибудь поможет ему, какой-нибудь прохожий или же фрау Буреш.
Фрау Буреш, слышавшая весь разговор, хотя делала вид, будто занята только своим вязанием, была свидетельницей того, как обнаружил деньги Станислав Демба. Она наблюдала, как оторопь, отвращение и разочарование исказили его лицо, и с изумлением увидела, как из-под его пальто показались два пальца и с яростью сбросили деньги на землю.
Глава IV
В конторе фирмы «Оскар Клебиндер, модные материи для жилетов, оптовая продажа» работа в этот день ничуть не кипела. Владелец предприятия, правда, побывал в конторе утром, как делал это каждый день, ругнул немного служащих и, в частности, пригрозил увольнением с первого числа конторщику Нойгойзлю, опоздавшему на целых полчаса. Затем у него в кабинете произошло бурное объяснение с разъездным агентом Зерковичем. «За прогулки по Вене я не плачу! И не подумаю!» – раздавались оттуда его крики. Далее он продиктовал два письма фрейлейн Постельберг, не переставая кашлять, сморкаться и бранить поезда городской железной дороги за пыль и грязь. Но потом он ушел, сказав, что через час, вероятно, вернется; угроза эта не произвела, однако, впечатления ни на кого из подчиненных. Все знали, что он собирается с десятичасовым поездом уехать в Коттингбрун на скачки.
В такие дни служебные часы в фирме «Оскар Клебиндер, модные материи для жилетов, оптовая продажа» обычно протекали уютно и приятно. Ибо бухгалтер Браун, который должен был заменять отсутствующего патрона, мистер Броун, как его называли три конторские барышни, хотя он был родом из Мериш-Трюбау и не понимал ни слова по-английски, – мистер Броун никому не портил настроения. Сам он, правда, продолжал добросовестно работать за своей конторкой, суммировал столбцы цифр, заключал счета и открывал новые, но происходившим вокруг него не интересовался. Его сотрудники и сотрудницы могли проводить свой девятичасовой рабочий день, как им было угодно. Только когда беседа становилась чересчур громкой, он покачивал неодобрительно головой.
Беседа не была в этот день громкой. Стучала одна пишущая машинка. Это старалась фрейлейн Гартман, собиравшаяся на следующий день в отпуск; ей нужно было дописать залежавшиеся бумаги. Фрейлейн Шпрингер читала вслух газету, хронику спорта. Фрейлейн Постельберг поставила на стол два зеркала и доканчивала свою новую прическу. Господин Нойгойзль занят был истязанием своих карманных часов, которым ставил в вину свое опоздание. Практикант Иосиф, уйдя в мечты, исписывал лист канцелярской бумаги своим росчерком, а росчерк у него был такой размашистый, что он мог быть без всяких затруднений назначен директором Австро-Венгерского банка. Из помещения склада доносился жирный голос разъездного агента Зерковича, упрекавшего кого-то в том, что до сих пор не составлена коллекция образцов.
– Этель,