Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только. Павел Николаев
искать чистой славы и не допускать никаких сделок с совестью. Визит маститого поэта укрепил Пушкина в своём предназначении; в послании к Жуковскому он писал:
Благослови, поэт!.. В тиши Парнасской сени
Я с трепетом склонил пред музами колени:
Опасною тропой с надеждой полетел,
Мне жребий вынул Феб, и лира мой удел.
Страшусь, неопытный, бесславного паденья,
Но пылкого смирить не в силах я влеченья <…>
И ты, природою на песни обречённый!
Не ты ль мне руку дал в завет любви священный?
Могу ль забыть я час, когда перед тобой
Безмолвный я стоял, и молнийной струёй —
Душа к возвышенной душе твоей летела
И, тайно съединясь, в восторгах пламенела, —
Нет, нет! Решился я – без страха в трудный путь
Отважной верою исполнилася грудь (1, 200–201).
Визиты в лицей столпов русской культуры продолжались: после Жуковского молодого поэта навестили Н. М. Карамзин и П. А. Вяземский. Последний заинтересовался Пушкиным, прочитав его «Воспоминания в Царском Селе». «Что скажешь о сыне Сергея Львовича? – спрашивал Пётр Андреевич К. Н. Батюшкова. – Чудо и всё тут. Его “Воспоминания” вскружили нам голову с Жуковским».
Через старших собратьев по перу Александр стал известным при дворе. Случилось это так.
6 июня 1816 года в Павловске у императрицы Марии Фёдоровны состоялся праздник по случаю отъезда из России принца (позднее нидерландского короля) Вильгельма Оранского, только-только женившегося на сестре царя великой княгине Анне Павловне. К празднику Ю. А. Нелединскому-Мелецкому были заказаны стихи в честь бракосочетания принца. Старый поэт (ему шёл 64-й год) был в растерянности – стихи не слагались.
Карамзин посоветовал ему обратиться к Пушкину. Приехав в лицей и поговорив с юношей, Юрий Александрович дал ему идею и через пару часов увёз стихотворение «Принцу Оранскому». В сюжетном плане оно простое: первые четыре строфы – беглый очерк событий 1812–1815 годов:
Свершилось… взорами царей
Европы твёрдый мир основан;
Оковы свергнувший злодей
Могущей бранью снова скован.
Узрел он в пламени Москву —
И был низвержен ужас мира,
Покрыла падшего главу
Благословенного порфира[9].
И мглой повлёкся окружён;
Притёк, и с буйной вдруг изменой
Уж воздвигал свой шаткий трон…
И пал отторжен от вселенной.
«Злодей» и «ужас мира» это, конечно, Наполеон, удачно бежавший с Эльбы, но в итоге исторгнутый из цивилизованного мира усилиями Благословенного (Александра I).
Дав общую зарисовку роковых лет, Пушкин наконец обратился к имени того, кому была посвящена его «пьеса»:
Хвала, о юноша герой!
С героем дивным Альбиона
Он
Порфира – царская мантия (плащ).