Чеслав. Ловец тени. Валентин Тарасов
здоров бегал, а к вечеру уж дух испустил. Оторопь от того пиршества смерти брала… – Лицо ее исказилось. – И если та напасть к нам в городище пробралась, то многих выкосить может. Если не всех…
Чеслав почувствовал, как от тех слов холод пробежал по спине, хоть и сидел он у жаркого очага. И то был испуг не за себя. Разве что где-то в глубине самая малость его сознания пискнула о том, что и его может не быть, и тут же эта ничтожная малость-слабина была удушена недрогнувшей рукой. Ведь каждый муж его племени взращивался с мыслью, что за родичей своих жизнь положить – долг каждого. Иначе бы и не было их рода-племени в этих лесах. Не выжили бы. Но гораздо страшнее для него и невыносимее была мысль, что кровь его, род и племя, вот так скоропостижно и бесславно прерваться может. Съеденные пошестью… И не останется на этой земле потомков их, продолжателей жизни славных предков лесного племени, и даже следа, что были они когда-то.
– Мне бы самой поглядеть на те язвицы… – прорвался сквозь его мысли требовательный голос Мары.
– Зачем? – спросил он, не совсем понимая, о чем конкретно говорит старуха.
– Когда погляжу, тогда и ответ дам. Сведешь меня завтра поутру к тому месту, где чужинца камнями укрыли, – сказала женщина, что отрезала.
А у Чеслава и мысли не было противоречить.
У Кудряша этим утром тоже было весьма важное дело.
Лишь только народ в городище отошел ото сна и стал управляться по хозяйству, отправился кудрявый балагур к жилищу Кривой Леды, потому как был за ним должок – приносить старухе свежей водицы в хижину до самых холодов. А куда денешься? Обещание сам давал, за язык никто не тянул!
Однако отправился Кудряш к Леде не только за тем, чтобы выполнить уговор. Между делом должен был он обмолвиться, что ездили они с Чеславом на хутор к Молчану, и поведать о том, как там было, но совсем скупо и с недомолвками, так, чтобы как можно жарче распалить интерес старухи к этой новости. А задумка та коварная пришла в светлую голову друга его Чеслава.
Молодой охотник рассудил так: коль самому начать расспрашивать бабку о чужаках, так она – и гадать не надо! – что девка невинная, кочевряжиться начнет. Еще и прибыли какой себе затребует! А вот если старую лису собственное любопытство изгложет, тогда ради лакомых вестей и сама все, что знает, выболтает.
И чутье не подвело юного затейника, да и говорун Кудряш, видать, тоже расстарался.
Не успел Чеслав воротиться в селение от Мары, а наилюбопытнейшее из созданий в их лесном племени, Леда, уже кружила вокруг его дома – ждала. Но Чеслав решил подлить масла в огонь ожидания и прошел мимо, не взглянув на нее.
Кривая Леда сперва мало что не заклякла от такого явного невнимания, а потом очень даже проворно, как для своих лет, забежав вперед, преградила дорогу парню клюкой.
– Что ж ты, Чеславушка, в мою сторону и не взглянешь? – заговорила старуха удивленно, но так ласково, так медово.
Чеслав же уставился на нее, словно впервые увидел.
– Да ты чего это, бабка?! Не смеши Светлую Ладу да духов