Чеслав. Воин древнего рода. Валентин Тарасов
дыхание.
Эта новость для Велимира была уж слишком неожиданной, так что он даже не сразу нашелся, что сказать сыну.
– Чеслав… Ты же знаешь, что наш род и род Буревоя состоят во вражде!
– Знаю…
– Еще наши предки прокляли этот род и нам завещали не знаться с ним.
– Это было давно. Уже и старики не помнят причины той распри, – не сдавался Чеслав.
Велимир, раздраженный упрямством сына, повысил голос, и юноша уловил в нем железный отзвук, который появлялся всегда, когда глава рода был непреклонен.
– И жен брать из их гнилого племени мы не должны! Чтоб не мешалась кровь предков наших с проклятой кровью!..
– Отец!.. Говорят, что когда ты увидел мою мать, то никто и ничто не заставило бы тебя отказаться от нее. Это правда? – Чеслав смотрел отцу прямо в глаза.
– Твоя мать – другое дело. – Голос Велимира дрогнул. – Ее род… всегда был дружественен нам.
– Я хочу знать: это правда?
Напоминание сына о Росаве выбило Велимира из колеи. В груди защемило, как будто в старую рану вогнали кол и резко повернули. Велимиру показалось, что по дому прошелся сквозняк и сама Росава явилась, чтобы присутствовать при этом трудном мужском разговоре отца и сына.
– Правда?
– Правда… – И в голосе Велимира уже не было железа. – Твою мать любил и жалел, как ни одну другую… Но правда и другое… Три раза я брал себе жен. И каждый раз из рода или племени, дружественного нам. И делал это не только для себя, но и ради укрепления нашего рода. В свете диком живем, суровом и безжалостном. Среди зверья двуногого. Его опасаться надо. Того и гляди, недруги позарятся на земли наши да угодья. А то и кочевники какие набегут, чтобы разорить городища, людей побить да угнать. Легко ли было выжить нам без поддержки, без опоры? А потому есть мысль у меня, что и Ратибор, и ты, когда возмужаешь, должны взять себе жен из соседних племен, дабы сохранить дружбу с ними. Союз наш скрепить.
Никогда еще отец так серьезно не разговаривал с Чеславом, не делился такими сокровенными мыслями. Он понимал, что отец разговаривает с ним уже не как с юнцом, и это льстило ему, переводило его в статус зрелого. Но и от своего решения Чеслав отказываться не хотел. Так подсказывал ему внутренний голос, так чувствовало его сердце, так требовали его желания.
– С нами многие почтут за честь породниться. Сильные рода! Вы у меня вон какими славными взросли! – продолжал Велимир. – А девок у них красных, что рыбы в реке, – любую выбирай.
– Я уже выбрал, – упрямо заявил Чеслав.
И для него это было не просто блажью. «Коль я становлюсь мужем зрелым, полноправным, то и желание мое, и мнение должны признаваться другими», – думал Чеслав.
Упрямство сына рассердило Велимира. Он не сдержался, дернул себя за аккуратную бороду и закричал:
– Это ты так сказал, а что род скажет?
– Род тебя послушает, – уверенно ответил Чеслав.
– А Великим, богам нашим, будет ли это любо? Предкам нашим?
Такой аргумент заставил Чеслава задуматься, но ненадолго.
– Я попрошу у них благословения, –