Чеслав. Воин древнего рода. Валентин Тарасов
разбирайтесь, а мы с Чеславом пойдем на берег, лодки посмотрим. Говорят, какая-то треснула, прохудилась. Ратибор явится, пусть догоняет.
Велимир с сыном вышли из дома. Всю дорогу к реке шли молча. Только на берегу Велимир нарушил молчание:
– Красная девка! – И, помолчав, добавил: – Надеюсь, у тебя ума хватило не испортить ее?
– Хватило, – глухо ответил Чеслав.
– Не думаю, чтобы Буревой так просто смирился с пропажей дочки, – размышлял вслух Велимир. – Искать будет. А может, те пришлые, что у нашего городища топтались и о которых Сокол сказывал, и были его людьми?
– Я осторожен был…
– Осторожен! Осторожен!.. – передразнил сына Велимир. – Хватит талдычить о своей осторожности. Вон куда она тебя привела!..
Но Чеслава это не смутило.
– И Сокол сказывал, что не видел свежих следов. Ушли пришлые. – Юноше самому хотелось верить в это. – А девок и раньше завсегда воровали.
– Воровали… – думая о чем-то своем, повторил уже более миролюбиво Велимир. – Вижу, люба она тебе, Чеслав…
– Люба…
– И я как отец могу понять тебя, но как отвечающий за весь род наш не смею допустить такой вольности. Не по законам это нашим, не по правде, – все так же спокойно продолжал Велимир. – И против предков наших я не пойду и тебе не дам это сделать.
Но то, с каким спокойствием говорил Велимир, совсем не примирило Чеслава с этими словами. Однако, сдерживая рвущееся наружу несогласие, кипящее в нем, он, как и отец, тоже постарался ответить невозмутимо и с достоинством:
– Я тебя, отец, почитаю, как и предков наших, и память о них не укорачиваю, но и себя неволить не дам!
– Смел?! – Велимир будто припечатал сына взглядом и тоном, не терпящим возражений, повелел: – Выполнишь волю мою и рода нашего!
– Но и свою не дам удавкой задушить!
– Щенок! Отца ослушаться вздумал?!! – взревел Велимир и наотмашь ударил Чеслава по уху. – Как мне у других повиновения требовать, коли собственный сын кориться отказывается?
Рука у Велимира была ой какой тяжелой! Чеслав, сдерживая невольные слезы, сделал шаг назад. В нем кипели злость, обида и задетая гордость. Всклокоченный и возмущенный, с малинового цвета ухом, по которому пришелся удар, он был похож на взбешенного петуха. Если бы перед ним был не его отец, а любой другой, он, не раздумывая, бросился бы в драку и отомстил за нанесенную обиду.
– Делай, отец, что хочешь, но она все одно моей будет! – выкрикнул юноша.
– Не будет!
– Посмотрим! – Развернувшись, Чеслав стремглав бросился прочь.
В этот момент на берегу появился Ратибор. С удивлением глядя на убегающего брата и на не остывшего еще после ссоры Велимира, спросил:
– Чего это с ним, отец?
– Дурь в башку бьет. Из-за девки бесится. Но ничего, попустит. А не попустит, пообломаю строптивого!
Неждана впервые за свою жизнь спала в чужом доме, если, конечно, не считать пещеры Мары, которая скорее была похожа на каменный мешок. Рядом с ней посапывала в глубоком сне Голуба. Девушки