Преодоление. Валерий Туринов
стал, и глубоко по натуре, бродягой. И не только из-за казачества, товарищества по «кругу», в чём он всегда чувствовал фальшь, и не верил в «круг»… В то же время он чувствовал себя сейчас подвешенным, без опоры, не знал, что делать дальше. И от этого нервничал необычно для него.
– Мы пойдём в другое место, – тихо, но жёстко сказал он так, когда не хотел никому раскрывать своих планов.
Она уже знала эту его черту и промолчала, положившись на него.
Наутро Бурба с казаками осмотрел на воеводском дворе стоявшие там колымаги. Они были старыми, ветхими. С трудом подыскав пару более крепких для дальней дороги, они запрягли в них лошадей и подкатили к крыльцу хоромины.
Марину и кормилицу с ребёнком усадили в одну колымагу. Туда же залезла и пани Барбара. Дамы Марины устроились в другой колымаге, а дворовых девок разместили на телегах.
– Пошли, трогай! – подал команду Заруцкий.
Впереди двинулась полусотня казаков, с Бурбой во главе. Затем пошли телеги с царским барахлом. И только за ними выкатились за ворота воеводского двора колымаги.
Заруцкий поехал рядом с первой колымагой, поглядывая, всё ли в ней в порядке, удобно ли разместилась Марина. Проехав некоторое время рядом с той стороны, где сидела она, он слегка поклонился ей, сказал:
– Государыня, меня ждут дела! – И направил коня вперёд, куда уже ушёл с казаками Бурба.
Он догнал Бурбу, поехал рядом с ним во главе дозора. Рассеянно поглядывая вперёд, он стал раздумывать о последних событиях, о Марине и вообще о том, что же ему делать дальше-то. Порвав сейчас с Трубецким под Москвой, он понимал, что дороги назад теперь нет.
Путь до Михайлова оказался утомительным по ухабистой грязной дороге, которую развезло от поливающего несколько дней дождя.
– Ну, слава богу, перестал, – проворчал Бурба, когда выглянуло солнце.
Но грязь так и не успела высохнуть. Они только-только выехали из Коломны. И их колонна еле ползла из-за тяжелых и неуклюжих колымаг. Тащились они медленно, ужасно медленно, вот-вот, казалось, опрокинутся. И все окажутся в грязи… А в колымагах охи, ахи, вскрики!.. Вот дернула четвёрка, пара в паре, крутых тяжеловесов-битюгов, и выхватила колымагу из грязи… За ней пошла другая…
Больше в этот день приключений у них не было.
К Михайлову они подошли уже поздно вечером. Михайлов – городишко небольшой. И крепость тоже есть, стоит над речкой Проней, на правом берегу её, изрезанном глубокими оврагами. Да нет же! Тут одна лишь крепость, и рвом обнесена. В окружности будет саженей триста. Посада нет ещё. Здесь жили лишь одни стрельцы и пушкари для обороны с этой стороны рубежей от степняков.
Возки и колымаги вошли в крепость, за высокие кирпичные стены. Крепостной двор оказался обширным. На нём стояли обычные строения: зелейный погреб, воеводская изба, церквушка, уже ветхая, а возле неё – тюремная каморка, как раз напротив приказной избы и воеводской. Вот там-то, подле воеводских хором, остановились колымаги и телеги с царским барахлом.
– Живей,