Джангл. Евгений Николаевич Матерёв
щих станков, напоминающий эмбиент[1]. В общем, антураж – как в фильме ужасов.
Сам заведующий сидит на стуле, чуть поодаль от стола; голова склонена, руки безвольно лежат на коленях.
Спит? Потерял сознание? Или мёртв? Не понятно.
Засветился экран телефона, лежащего на столе, – пришло сообщение интригующего содержания:
«Ты хотел разрушить всё, что тебя окружает? Твоё желание будет исполнено».
Затем с фыркающим звуком искромётно вспыхнул сам телефон, и облако белого густого дыма устремилось к потолку. Павел на сие событие вроде как среагировал – зашевелил губами. Может, сейчас сглотнёт, захочет размять затёкшую шею, задвигается.
Но нет. Просто из приоткрытого рта показались усики, затем по нижней губе прошлись угловатые лапки, и вот на грудь кладовщика выпал большой таракан. Упав на складку куртки, существо ловко перевернулось со спины и тотчас скрылось из виду.
Павел будто ворочал языком – вслед свалились ещё несколько особей. Хорошо хоть, что у него глаза закрыты – и так зрелище – бр-р-р.
Одно насекомое осталось на виду – можно рассмотреть этого усача во всех подробностях. Чёрная, будто лакированная, голова образовывала с туловищем продолговатый овал, разделённый на несколько поперечных чешуек. Лапки больше похожи на хоботки, готовые высасывать кровь.
Стало понятно, что за столом сидела какая-то мумия Павла, из нутра которой выползали существа цвета индиго. Их становилось всё больше и больше: они сыпались изо рта, они проели черепную коробку на затылке, живот.
Лоскут кожи, не выдержав тяжести, оборвался, и голова, срикошетив от столешницы, покатилась по полу, щедро расплёскивая тараканов. Вслед за ней на пол упало всё тело, кишащее отвратными тварями. Как же их много-то!
Они начали расползаться по углам, пожирая всё: бумагу, бетон, стекло, древесину, железо. При этом они издавали трескучие звуки, которые вместе с шумом в цеху составляли жуткую симфонию.
Бум-бум-бум!
Стук заставил вынырнуть Пашу из мира фантазий. Отложив наушники, он встал из-за стола и пошёл открывать дверь, усмехнувшись – по пути он успел представить, как отряхивает с себя тараканов – кыш-кыш.
– Где света нет?
За дверью оказался Эйнштейн – так Паша называл про себя электрика Валентина за удивительное сходство со знаменитым физиком: взгляд, тип лица и, конечно же, усы.
Паша посторонился, пропуская гения на склад: «Тут».
Не сказать что со скоростью света, но поломка была быстро устранена, и Павел вновь остался наедине со своими кислыми мыслями. Думал над своим настоящим и последующим будущим. И не видел там ничего хорошего. Скверно, отвратительно. Какая-то вселенская тоска и вялость. И злость. На себя злость; на нежелание что-то изменить. Вернее, на собственную слепоту. Изменить – желание есть, но не видно было путей, какими можно было бы это осуществить.
«Или всё-таки какие-то пути имеются, но мешает прежде всего страх? А?»
Хотелось послать всё к чёртовой матери.
Рука потянулась к телефону, к наушникам.
«Только бы никто не пришёл; я хочу побыть один», – подумал он и испытал приступ раздражения – будто и впрямь в дверь опять постучались.
Это правильное решение – музыка для Павла многое значит. Она и утешает, и вдохновляет. Отличное подспорье для самовыражения – когда других способов не имеется. Фантазия помогает ему достичь гармонии, несмотря на невзгоды.
Под музыку он придумывает истории, снимает в своём воображении клипы на эти истории, придаёт англоязычным песням свой перевод. В общем, эта внутренняя деятельность доставляет ему массу эмоций.
Вот и сейчас, услышав первые аккорды «Прекрасной жизни» «Химических братьев», он и оказался в тараканьей теме.
Павел мог бы и дальше изощряться в фантазии, но мелодия на секунду прервалась, телефон завибрировал – пришло смс.
«Впереди ещё одиннадцать дней!» – сладостно потянулась Вика.
Давно она не была в таком приподнятом настроении. Похоже, действительно смена обстановки приносит свои плоды – хандра отходит «на десятый план», как говорит Настя.
Виктория взглянула в сторону – кровать подруги уже была заправлена.
«Вот же гулёна. Как ещё сил хватает на экскурсии ездить? Да ещё вставать в такую рань».
Вику заворожило дыхание ветра, материализовавшегося в занавесках, звуки за окном, запахи, ощущения. Всё такое незнакомое, интересное – другая жизнь. И хочется приобщиться к ней, к этой новой жизни; начать всё сначала. Такая свобода манит, зовёт за тюль, туда, где всё залито солнцем.
Но боль внутри не даёт безоглядно броситься навстречу новому. Сердце не может уже верить подобным радужным картинкам, которые подбрасывает воображение.
Прошло больше месяца, как Виктория рассталась со Степаном: «Всё! Хватит с меня этой нервотрёпки!» Стёпа лишь ухмыльнулся в ответ – это не первое подобное её заявление; уверен, что Вика
Стиль электронной музыки с атмосферным звучанием – для размышлений.