Иллюзия бога. Алина Штейн
четыре рулона».
Студенты начали накидывать светлые мантии и становиться в круг. Со своего места она видела Гестию и Афину. Аполлона с ее факультета. Афродиту с до боли правильными чертами лица и нежными голубыми глазами, по слухам, одарившую своим присутствием в постели половину мужского населения кампуса. Но у всех были настолько сосредоточенные лица, что Ари не решилась помахать им.
Дионис быстро сжал ей руку, будто говоря: «Я ненадолго», и тоже встал в круг.
Ари осталась в одиночестве – не считая хаотично понатыканных статуй, призванных изображать античных героев, но больше напоминавших приунывших стриптизеров.
– Η αλήθεια είναι απλή κι ο λόγος της ακόµα πιο απλός…[5] – Зевс наконец закончил издеваться над ее ушами и прикрыл глаза. Его грудь размеренно поднималась и опускалась. По залу расползался невесть откуда взявшийся ароматный дым.
Афина взяла мел и сосредоточенно начала покрывать краешек двери аккуратными символами. Гестия подняла ближайшую свечу.
– Эй! Эй! Наблюдатель!
До Ари дошло, что обращаются к ней, только когда все участники ритуала развернулись в ее сторону и даже Зевс приоткрыл один глаз.
Гера всплеснула руками и спросила громким свистящим шепотом:
– Вы что, ничего ей не сказали?
– Да как-то к слову не пришлось, – пожал плечами Дионис и развернулся. – Тебе надо потрогать пламя. Видишь Гестию?
Ари рассмеялась в голос. Только он мог нести дичайшую околесицу с таким равнодушным видом.
– С какой стати?
– Ты наблюдатель ритуала.
– Я даже не знаю, что это! Ты в своем уме? Я не состою в вашем кружке, чего ради мне терпеть ожоги?
Студенты зароптали.
– Не хочу нагнетать, – пробормотал Гермес, – но, если не завершим Чистку, будут проблемы.
Дионис упрямо покачал головой:
– Дарлинг, ты не обожжешься. Обещаю. Доверься мне.
О, ей хотелось бы верить. Ему, его насмешливым и при этом печальным глазам, его мягкому голосу.
– Ты же в курсе, что все мои проблемы от того, что я доверилась не тому человеку? Твое предложение не выдерживает никакой критики!
– Если он солгал и ты обожжешься, сможешь подать на нас жалобу в деканат, – вдруг сказала Гера. – Скажешь, что мы тебя принудили.
Ари решила, что она не такая уж и зануда.
– Ребята, я, конечно, ни на что не намекаю… – снова завел шарманку Гермес.
– Ладно, черт с вами. – Ари потянулась к Гестии, мысленно пообещав себе, что, если Двенадцать все-таки издеваются, она больше никогда в жизни не заговорит с ней. Пусть не надеется одолжить у нее чай до стипендии.
Она взяла свечу, провела пальцами над пламенем. Огонь коснулся ее едва ощутимым теплом. Ари подавила изумленный вскрик. Стоило ли говорить, что она до последнего не верила этому элитному тайному обществу со странными ритуалами?
– Я не понимаю, как это возможно, – призналась она, ощущая прилив адреналина. – Но мне нравится.
Сердце
«Истина проста, а слова ее еще проще» (