Племянник капитана. Сборник рассказов. Максим Левобережных
каждодневной работе оператора автоматического проходческого щита. Он ничего не мог вспомнить о жизни до того, как мы попали на шахту. Несмотря на еще меньший объем знаний, он в чем-то превосходил остальных трёх моих коллег.
– Когда я был маленький, – сказал Малой в обед на перекрестке пяти коридоров, – я сразу встал за эти автоматические тележки. Потому, кроме этой шахты мне нечего вспомнить.
– Погоди, – спросил Третий, вороша пятерней седеющие волосы – а тебе сколько лет тогда было?
– Наверно семь. Читать уже умел.
Старшой возмущённо возразил:
– До семи лет ты уже где-то жил, и явно не здесь! Ты не успел вспомнить, Малой!
– Наверно, – беспечно ответил юноша и продолжил. – Итак, качу я тележку, – а ручки-то едва достают до манипулятора. Ну вот я и думал тогда, что кнопка – та, что спереди по центру, означает «Вперёд!».
– Так она, в самом деле, означает «вперёд», – заметил Номер Семь.
– Погоди, дай досказать, – отмахнулся от него Малой, – Я в ту пору едва грамотой овладел. Только-только азбуку, видать, выучил. Ну и, стало быть, писал, как слышал. Да и читал неправильно. В общем, думал, что буква F на манипуляторе означает «Фперёд!».
– Чего? – вскричал Старшой и зашёлся в приступе хохота – да так, что ударился сзади головой о неровную каменистую стену туннеля. От, небольшого, но сотрясения его спасла каска – в отличие от нас, Девятый не снял каску – Старшой, по сути, и не был старшим, а таким же рабочим как мы. Скорее, он являлся нашим неформальным лидером, поскольку все команды о работе исходили не от него; но об этом, как и было обещано, чуть позже.
– Ну а ты, Первый, чего молчишь? – наш Старшой обратился ко мне. – Всё я, да я. Давай-ка девятый с другого конца пусть всем о себе расскажет.
И трое в полутьме старого забоя ухмыльнулись почерневшими от пыли лицами.
– Я знаю английский. F – это Forward, что и означает «вперёд», – сказал я то, что и так наверняка знали все.
Тем не менее, Седьмой ехидно заметил:
– Откуда такая информация? Из образованных что ли?
И все четверо моих коллег брызнули со смеху: Старшой давился хохотом, Третий, как всегда, смеялся сквозь почерневшие зубы, Седьмой – зачинщик этой шутки, давил из себя искусственный смех. А Малой (кстати, если он самый молодой, отчего не первый или девятый?) – наш Пятый слегка улыбался, сочувственно смотря на меня. Как самому маленькому – и по росту, и по возрасту, ему чаще доставалось насмешек, чем другим в нашей пятерке, и даже немного больше, чем мне. Но парень-то он был не злой, потому и не поддержал общий хохот, и даже не скрывал жалости ко мне, единственному, как видно интеллигенту в этой компании полных склеротиков. Я, впрочем, не был исключением по части тотальной амнезии. Но манеры, словечки из определённого лексикона, выдавали во мне «шляпу». Жаль, что я оказался именно таковым. Хотя кто знает, кем я был до потери памяти? Может даже начальником?
Наступили третьи выходные, как я стал вести записи в общую тетрадь. Итак, наша пятёрка