Рак лечится Любовью. Любовь Карабут
этаже, не на улице!
Мы с сынишкой
Вовчика пришлось отдать в круглосуточные ясельки: ночные дежурства вынудили.
А через некоторое время комендант общежития сообщила, что нас могут выселить, т.к. ожидается приезд большого количества командировочных.
Грустно размышляя над своей невезучестью, я поднималась по полутёмному коридору в свою комнату. И вдруг прямо носом воткнулась в чью-то большую и крепкую грудь. От неожиданности я вскрикнула, пальцы сами собой разжались, и прямо на пол с жутким грохотом посыпалась вымытая посуда.
– Тихенько, дивчинка, тихенько, – услышала приятный низкий голос и, подняв голову, увидела пронзительно голубые искристые глаза. Даже в полумраке они излучали какой-то особый свет.
– Давай-ка подмогну, – продолжал обладатель удивительного голоса.
И наклоняясь, мы вместе стали собирать черепки разбитой посуды. Получилась внушительная горка из бывших чашек и тарелок.
– Я сам вынесу, а ты ложки-вилки подбери, их стоит опять помыть, – сказал незнакомец, и мы вместе двинулись назад, к кухне. Справились мы быстро: черепки полетели в ведро, вилки-ложки помылись под краном.
– А теперь пойдём ко мне, – продолжал незнакомец.
Поймав мой вопросительный, немного испуганный взгляд, засмеялся:
– Не бойся, приставать не буду. Поделюсь с тобой посудой, ты ведь свою из-за меня разгрохала.
Его комната была небольшая, с двумя кроватями и столом. На столе – телефон, какие-то бумаги, записная книжка. Над столом – полки с посудой. В углу – шкаф.
По-хозяйски горочкой сложил тарелки, мне вручил чашки.
– Сгодится?
Я молча кивнула головой.
– Вот и ладно. Понесли посуду к тебе. Чаем-то напоишь? – спросил мужчина.
Я опять молча кивнула.
И уже сидя за столом напротив друг друга, я смогла его как следует рассмотреть.
Красивое, уже немолодое, породистое лицо, широкие брови, красиво очерченные губы, несколько большеватый нос, и в довершении всего, копна полуседых, слегка вьющихся волос. Едва заметные морщины, идущие вниз от крыльев носа, придавали лицу очень мужественное выражение. Живые и по-мальчишески озорные глаза пытливо смотрели на меня.
Алексей Демьянович
– Меня Алексей Демьянович зовут, – сказал он.
– А я – Люба, – представилась я.
– Люба, Любушка, Любаша, – проговорил он. – Славное имя и редкое, ко многому обязывающее. Родители назвали?
– Нет, брат. Мама Ольгой хотела назвать, а брат условие поставил: или Любкой или он меня, как лягушку, за ножку с балкона выкинет. У всех его друзей были братья, и он братика ждал, а родилась, как говорил брат, девуха. В свои семь лет он любил девочку Любу, вот и настоял, чтоб и меня так назвали. Вот такая история с моим именем.
– А вы кто по профессии и чем в этой глуши занимаетесь? – в свою очередь поинтересовалась я.
– Строительством