Алый флаг Аквилонии. Железные люди. Александр Михайловский
замены в Российской империи малоуспешного монарха на его прямую противоположность нам понятна, – сказал капитан первого ранга Толбузин. – Непонятно нам то, какую цель имеете вы, господин Петров, и ваши товарищи, управляющие сейчас Аквилонией, в эти невозможно далекие времена, когда никакой России еще не существует вовсе…
– Сначала мы не имели никакой цели, кроме того, чтобы, удалившись от суеты умирающего мира, прожить остаток жизни в условиях первозданной природы, – честно признался Сергей-младший. – Но потом нас начал вежливо, но настойчиво поправлять тот, кто и задумал этот эксперимент, намекая, что мы неправильно воспринимаем поставленную задачу во всем ее диалектическом многообразии. И тогда мы решили, что там, где находимся мы, там и будет Россия…
– Погодите, Сергей Васильевич… – поднял руку Толбузин, – ваша мысль прекрасна по своей сути. Но, скажите, какая же может быть Россия, если в эти времена русскими могли быть только вы и ваши товарищи?
– Это немцем, датчанином, китайцем, англичанином или французом надо родиться, а вот русским можно стать, – ответил тот. – Такова особенность нашего с вами народа, в самом начале своей истории составившего себя из разноплеменной этнической массы, главным в которой был славянский элемент. Посмотрите на этих девиц позади меня. Они родились в местном клане Волка, выросли в полной дикости, но два с половиной года назад попали в наши хорошие руки, и за это время изрядно обрусели. Таких в настоящий момент у нас уже несколько сотен, и пополнение продолжает прибывать. Местные женщины все молоды, ибо до пожилых лет тут не доживать никто, а еще пластичны и податливы в культурном смысле – а потому они достаточно легко воспринимают наш язык, обычаи и порядки. Еще в самом начале нашей истории к нам почти на порог забросили два десятка наших современников из Франции, которые к настоящему моменту тоже успели изрядно перенять наш язык и повадки. Потом к нам забросили одного французского дворянина из примерно ваших времен и три десятка бриттов-думнониев из седьмого века христианской эры, среди которых был священник отец Бонифаций. Так в нашем народе появилась своя Церковь…
– Так, погодите! – воскликнул каперанг Толбузин. – Ваш священник – он что, латинянин?
– К вашему сведению, Никифор Васильевич, в седьмом веке церковь еще не разделилась на восточную и западную, – строго возразил Сергей-младший. – Кроме того, бриттов крестили миссионеры, прибывшие не из Рима, а из Александрии, так что они по полному праву могли считаться православными. В католичество Британию обратил только Вильгельм-завоеватель, притащивший с собой из Нормандии латинское духовенство. Отец Бонифаций – умный, стойкий, а также храбрый в человеческом и духовном смысле священник, который пришел из тех времен, когда злобные язычники еще бродили по Европе толпами. Именно он распознал, что раз нас всех тут так интенсивно собирают, то на это