Последние дни Спартака. Денис Передельский
о том, что от реки сегодня веет новым, неведомым спокойствием, и над водой будто струится невесомая белесая паутина, рождающаяся неизвестно как и где; о том, как все же точно, стройно вписывается в мое настроение словно сошедшая с холста художника березовая рощица по левую от нас руку, и как забавно на ее фоне выглядит выпущенная на выпас пегая, в рваных белых пятнах, корова. Равнодушно скашивая по сторонам большие, влажные глаза и смешно дергая треугольными, с прозрачной бахромой по краям, ушами, она лениво хлестала себя хвостом по крутым, вздувшимся бокам, отгоняя гудящий рой назойливых слепней и оводов, и меланхолично жевала травяную жвачку, неторопливо наслаждаясь течением собственной жизни.
– Я редко выхожу за пределы города, – донес до меня легкий ветерок слова Насти. – Здесь очень красиво. Жаль, что раньше я этого не знала.
Ее слова тронули мою душу, хотя не было в них ничего необыкновенного – обычные, пусть и проникновенные слова, которые мог бы произнести любой на ее месте. Но в том-то и заключалась вся их необычность для меня. Мне самому здесь очень нравилось, и я не мог остаться равнодушным к словам человека, которому здесь тоже понравилось. Узкой извилистой змейкой река стелилась под городом, нависшим над ней высоченным, оставшимся с незапамятных времен земляным валом, прозванным в народе Татарским. По его темному, покатому жирно-черноземному склону разными прямоугольниками раскиданы были старенькие, послевоенной постройки, деревенского типа домики, от которых, огороженные умелыми и неумелыми изгородями, спускались и доходили почти до самой реки огороды. Ленточка береговой полосы между ними и водой летом буйно зарастала травой, которую местные переводили на сено.
Татарский вал прорезала, разделяя его надвое, растрескавшаяся от времени асфальтовая дорога, круто спускавшаяся к возведенному лет сорок назад, выгнутому дугой, деревянному, с металлическим, решетчатым остовом мосту. По дороге в обе стороны сновали люди: взрослые и дети, старые и малые, пешие и на велосипедах, мотоциклах и мопедах, с сумками и мешками, садовым инструментом в руках, тянущие за собой разнообразные тележки. Автомобили владельцы обычно оставляли у моста, поскольку за давностью лет конструкция изрядно обветшала, и проезд по мосту на машинах был запрещен. Чтобы ни у кого не возникало соблазна нарушить запрет, посреди деревянного настила, на въезде с обеих сторон, предостерегающе выступали вверх толстые, обрезанные на высоте примерно метра и покрытые облупившейся синей краской, металлические столбики.
За рекой располагался городской стадион, на котором проводила свои игры местная футбольная команда. Огромное пространство за стадионом давно превратилось в царство дачников. Время многое изменило, и горожане, раньше вполне благополучные люди, чтобы пережить зиму, который год с энтузиазмом осваивали огородничество – в чем-то новое для себя занятие.
Мы долго шли по берегу, кое-где щетинившемуся нестройными рядками торчавших из воды камышовых зарослей, местами