Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений. Марк Блиев
при которой предлагаемая денежная компенсация за имения в Южной Осетии намного превосходила доходы от крестьянских повинностей. На самом деле такая компенсация означала для князей переход в крайне непривычное, нетрадиционное социальное положение, лишение их «титулованности» в сугубо персидском ее значении, введение для грузинской знати незнакомых ей принципов в отношениях с государством, правомочным, как ей казалось, наделять феодальным правом владения землей.
Аракчеев в Петербурге, а Ермолов на Кавказе не подозревали, что, отменяя указ Александра I о лишении князей Эристави феодальных владений в Южной Осетии, они вместе с грузинской знатью отказываются от российских форм феодализма и утверждают в Грузии привычную ей феодальную систему владения землей и вытекающую из нее систему господства и подчинения.
Как уже указывалось, на особенностях персидского феодализма основывался шахский деспотизм. Однако особая форма феодальной собственности, на которой покоился шахский деспотизм, не являлась единственным элементом в завершенном деспотическом режиме Персии, в том числе Грузии, принадлежащей шаху. Известно, что любая форма деспотизма, помимо соответствующих ей отношений к собственности, как правило, имеет жесткие политико-идеологические установки, со временем приобретающие характер жизненного уклада, перерастающего в устойчивую традицию. Важнейшей составляющей персидского деспотизма являлась религиозно-социальная система «шах-хассе», насаждавшаяся с XVI века в Грузии. Поясним: термин «хассе» (в единственном числе произносится как ал-хасса) означает «избранные», «знать», «элита». Получая от шаха землю, соответствующий титул и «подданных» крестьян, человек попадал в ранг хассе, который отныне возвышал его неким особым происхождением и социальным положением над «ал-амма», т. е. над «толпой», «простым людом». Четко разделив общество на «шах-хассе» – избранных шахом и на «ал-аввами» (в единственном числе – ал-амма), шах создавал не только социальную опору, но одновременно насаждал идеологию презрения к «ал-аввами» («толпе»), из которой вырастала мизантропическая традиция. Устойчивость – одна из важных ее свойств. Так, если Ага-Мухаммед-хан в XVIII веке любил строить из человеческих голов шатер, который обычно венчала голова провинившегося вассала, то в начале 80-х годов XX века Рохулла Хомейни, аятолла шиитов Ирана, совершивший «демократическую революцию» в стране, на тегеранском кладбище воздвиг фонтан, работавший, по свидетельству немецкого журналиста, «на человеческой крови». Процветание мизантропии происходило главным образом в сфере социальных противоречий и политической борьбы. Несмотря на то что Грузия (ее восточные провинции) была Сефевидами разделена на два социальных слоя – «шах-хассе» и «ал-аввами», однако, оставаясь страной иной религиозной системы, она периодически подвергалась геноциду. Самыми тяжелыми из них были геноцид начала XVII века, устроенный шахом Аббасом, и 1795 года при Каджарском