Германия в ХХ веке. Александр Ватлин
отреклись от власти династии Баварии и Вюртемберга, Саксонии и более мелких монархических домов. Начало сбываться предсказание Ф. Энгельса о том, что короны европейских монархий будут валяться на мостовой и не найдется никого, кто захотел бы их поднять. Вильгельм II, покинувший Берлин уже 29 октября и находившийся в ставке верховного главнокомандования, оказался перед вопросом о своей собственной судьбе.
Чувствуя беззащитность «старого режима», вошедшие в правительство Макса Баденского партии день ото дня наращивали давление не него. Речь шла о немедленном введении всеобщего и равного избирательного права в Пруссии, а также об ответственности кабинета министров перед парламентом. Дальше всех шли социал-демократы, чувствовавшие, что теряют свое влияние в конкуренции с левыми радикалами. Эберт настаивал на отречении Вильгельма Второго в пользу кронпринца, выдвинув 7 ноября в беседе с рейхсканцлером неотразимый аргумент: «Я не хочу революции, я ненавижу ее как смертный грех». Он имел в виду опасность развития событий по русскому варианту анархии и гражданской войны, который пугал не только политическую элиту, но и большинство населения. Социал-демократическая газета «Форвертс» 9 ноября вышла с огромным заголовком: «Не допустим братоубийственной войны!».
Правление СДПГ бросилось вдогонку за революционными событиями, объявив в тот же день забастовку в Берлине. К тому времени большинство предприятий, которые контролировали военные власти, уже не работало. Массы рабочих стекались в центр города, в парк перед императорским дворцом. Столичный гарнизон перешел на сторону восставших. Подпольная организация «революционных старост», готовившая вооруженное выступление несколькими днями позже, была вынуждена отдать инициативу социал-демократам. Макс Баденский безуспешно пытался связаться со ставкой, чтобы получить от императора решение об отречении от престола. В полдень к нему явился Эберт и потребовал решительных действий без оглядки на Вильгельма. Рейхсканцлер подписал распоряжение о передаче своих полномочий лидеру СДПГ. С государственноправовой точки зрения этот акт представлял собой совершенный нонсенс – назначенный глава правительства сам назначал себе наследника. Однако у революции есть собственная логика, и Макс Баденский просто изложил на бумаге то, что уже стало свершившимся фактом. В последний момент он настоял на сохранении в правительстве «беспартийных» статс-секретарей, которые могли обеспечить хотя бы минимальную преемственность власти и продолжение будничной аппаратной работы. Обращаясь к ним, Эберт назвал ближайшими задачами предотвращение гражданской войны и массового голода.
Немецкие историки с дотошностью хронометристов зафиксировали, что Шейдеман провозгласил из окна рейхстага немецкую демократическую республику двумя часами раньше, чем Карл Либкнехт – «социалистическую республику» с балкона императорского дворца. Процесс революционного захвата власти