Продана оборотням. Крис Карвер
на свете.
Касаюсь медальона в форме месяца на моей шее. Странно, почему Айрис не сняла его с меня? Не заметила? Или решила, что он не представляет опасности? Трогаю пальцами золотой узор, высеченный полукругом. Потом подношу медальон к губам и целую его.
Я вернусь, Аарон. Я не оставлю тебя одного, обещаю.
Глава 4
Три дня не происходит ничего.
Совсем.
Меня не выпускают из комнаты, ко мне не приходит никто, кроме служанки, приносящей еду, я не вижу ничего, кроме стен и вида из окна, который, в конечном счете, начинает надоедать, ведь я не могу выйти и погулять, я могу только смотреть.
Когда я спрашиваю у служанки, долго ли мне придется сидеть здесь, она сообщает, что ей не велено со мной говорить.
Это ужасно.
Я чувствую себя, как в тюрьме, у меня даже книги нет!
С утра и до вечера я брожу по комнате, изучая ее, хотя прекрасно знаю, что ничего нового не появится.
Я рассматриваю шкаф с одеждой и прихожу к выводу, что мне нечего носить, ведь весь мой новый гардероб состоит из платьев настолько коротких и прозрачных, что я бы в жизни ничего подобного не надела.
В какой-то момент, когда я смотрю на эти платья, в голове вспыхивает мысль – я буду шлюхой. Меня купили, чтобы отправить в бордель, а эти платья – моя будущая рабочая одежда.
Мыслями об этом я загоняю себя так глубоко, что в какой-то момент нахожу себя, рвущей платья на кусочки.
Это очень опрометчиво, ведь из более-менее нормальной одежды у меня есть только халат, который также едва прикрывает попу…
Но я ничего не могу поделать.
Эта тишина, это одиночество и отсутствие ответов на мои вопросы так раздражают меня, что мне нужно куда-то выплеснуть агрессию.
Кусочек за кусочком я разрываю явно недешевые платья, оставляя от них лоскутки. Я отпарываю подклады, раздираю воротнички и оборки, я отрываю рукава и уродую юбки.
Это доставляет мне удовольствие.
Я так увлечена этим, что не сразу замечаю служанку с подносом в руках. Я не слышала, как она вошла, и сейчас она стоит и смотрит на меня полными ужаса глазами.
– Ты что делаешь? – спрашивает она.
Я поднимаюсь на ноги, вздергиваю подбородок вверх.
– Тебе ведь нельзя со мной говорить.
– Нельзя, но… Бог мой.
Она выглядывает в коридор и, убедившись, что никого нет, закрывает дверь изнутри.
Я сажусь на край кровати. Она – стоит и смотрит на груду тряпья под моими ногами.
– Так что? – интересуюсь я.
Она пожимает плечами.
– Мне за это влетит. Тебе ничего не будет, а мне – влетит.
– Почему мне за это ничего не будет?
Видно, как неохотно она отвечает. Ставит поднос на столик – я вижу большую отбивную на тарелке, горошек и пюре из картофеля. В горле пересыхает от вида кувшина с апельсиновым соком, но я сдерживаю себя. Сейчас еда – не главное.
Наконец, служанка заговаривает.
– Мы с тобой на разных ступенях. Ты – служанка, а ты…
– Я кто?
Я уверена,